• Zero tolerance mode in effect!

Вопросы о Холокосте

IMG-20200116-WA00042.jpg

Вчера вечером группа футболистов и президент футбольного клуба "Челси" Брюс Бак пригласили гостей и болельщиков на открытие памятной росписи, посвященной еврейским футболистам и британским военнопленным, которые были отправлены в нацистские лагеря, автором которой стал уличный художник Соломон Соуза.

Настенная картина 12x7 метров писалась Соузой на стене внешней стороны Западной трибуны стадиона "Стэмфорд Бридж".

01527045.jpg
Полузащитник "Челси" Рубен Лофтус-Чик и капитан команды, испанский баск Сезар Аспиликуэта.


Это событие является частью кампании "Скажи нет антисемитизму" и финансируется владельцем клуба Романом Абрамовичем.

2ee09ee73a29546e54d2f7e6584186ce.jpg

Выступая на этом мероприятии, Сезар Аспиликуэта сказал: "Я очень горжусь тем, что участвовал в этой кампании в качестве капитана клуба. Это еще один шаг вперед в искоренении антисемитизма и расизма, и это очень много значит для всех нас."

"Эта фреска символизирует трех человек, которые любили футбол и мечтали о футболе, и то, что с ними случилось, больше ни с кем не случится. Эта работа заставит людей задуматься и, самое главное, осознать проблемы, с которыми мы все еще сталкиваемся."


Защитник женской команды "Челси" Асанте прокомментировала: "Роспись очень красивая, и это замечательная дань уважения трем мужчинам и их наследию, чтобы мы все помнили, что произошло."

"Речь идет о том, чтобы донести до всех, что мы не допустим нетерпимости и дискриминации в любой форме. Чтобы любой фанат или игрок, являющийся частью этого клуба, поддержал это сообщение, и это очень сильная позиция футбольного клуба "Челси"."

crn2BrfD00g.jpg

Асанте, Аспиликуэта, Лофтус-Чик, Брюс Бак и ведущий.

Лофтус-Чик добавил: "Это удивительная картина, и мне было приятно встретиться с Соломоном. Это еще один отличный способ продвижения кампании против антисемитизма."

"Здорово, что "Челси" делает такие вещи, и я очень горжусь тем, что играю в этом клубе и посещаю подобные мероприятия. Футбол может оказать огромное влияние в таких проблемных сферах, как дискриминация, как в Англии, так и во всем мире, поэтому наша задача - поддерживать подобные кампании и распространять эти идеи."

""Челси" - один из крупнейших клубов в мире, поэтому влияние, которое мы можем оказать на антисемитизм и расизм, огромно, и все игроки с гордостью поддерживают идею."



На граффити Соуза изобразил трех еврейских футболистов — Юлиуса Хирша, Арпада Вейса и Рона Джонса.

zz.jpg

Хирш стал первым футболистом–евреем, представлявшем сборную Германии и сыгравшем 7 международных матчей за Германию в период с 1911 по 1913 год. Хирш ушел из футбола в 1923 году. 1 марта 1943 года был депортирован в Освенцим. Дата его смерти неизвестна.

Арпад Вейс был венгерским футболистом и менеджером, который играл за Törekvés SE в Венгрии и был членом венгерской команды на летних Олимпийских играх 1924 года в Париже. Выйдя на пенсию в 1926 году в качестве игрока, Вейс поселился в Италии и стал помощником тренера клуба Alessandria, а затем перешел в миланский Internazionale Milano. Вейс и его семья были вынуждены покинуть Италию и нашли убежище в Нидерландах, где он получил работу тренера в ФК «Дордрехт». В 1942 году Вейс и его семья были депортированы в Освенцим. Жена Вейса Елена и его дети Роберто и Клара были убиты нацистами по прибытии в лагерь. Сам Вейс умер в январе 1944 года.

Рон Джонс, известный как «Вратарь из Освенцима», был британским военнопленным, которого в 1942 году отправили в лагерь вермахта для британских военнопленных E715, бывший частью Освенцима. Джонс был членом Футбольной лиги Освенцима и был назначен вратарем валлийской команды. В 1945 году Джонс был вынужден присоединиться к «маршу смерти» заключенных по всей Европе. Вместе с 230 другими пленными из числа солдат союзников он прошел 900 миль из Польши в Чехословакию, а затем в Австрию, где они были освобождены американскими войсками. «Марш смерти» пережили менее 150 человек. После войны Джонс вернулся в Ньюпорт и более 30 лет был волонтером акции «Маковый призыв» (акция в память о погибших в мировых войнах), вплоть до своей смерти в возрасте 102 лет в 2019 году.

«Я рад, что меня пригласили в «Челси» и поручили создать этот проект», – сказал Соуза. «Моя бабушка, Лизелотта Соуза, бежала от нацистов в 1939 году из Роттердама и приехала в Великобританию, поэтому этот проект очень много значит для меня и моей семьи»

Во время работы над граффити Соузе помогал Кристиан Пулишич, американский футболист хорватского происхождения, первый сезон играющий за "Челси". Пока Соломон вырисовывал детали, Кристиан жал на гашетку распылителя-пульверизатора.

GCXXhR_Fhzc.jpg

Осмотрев свои художества, Пулишич сказал: "Это потрясающе - стать причастным к созданию подобной работы и это то, чего я никогда не забуду. Футбол - это удивительная платформа для людей во всем мире, и такой огромный клуб, как "Челси", действительно может сделать заявление и помочь людям понять, что это на самом деле означает.

У нас есть владелец, который очень увлечен этим, и это здорово, что мы можем сделать такое заявление с помощью данной картины и показать миру, что это очень важно и что мы хотим, чтобы это изменилось."
 
Ханука в Киле
Подсвечник-менора в иудейский праздник Ханука стоит на подоконнике квартиры раввина Акивы Боруха Познера в германском городе Киль. Напротив его дома штаб-квартира местного отделения НСДАП. На дворе 1931 год.

scale_1200.jpg

Жена раввина сделал на снимке надпись:

"Ханука, 5692. "Иудее конец" - так говорит флаг. "Иудея будет жить вечно" - так отвечают огни”
Раввин Познер вовремя понял к чему идет дело и в 1933 году уехал из Германии, а в 1934 году переселился в Палестину. Из 500 членов кильской общины, благодаря его прозорливости, не успели уехать только 8 человек.
 
EQI2NjPh.jpg

Первая фотография вам наверняка известна, ее все знают, – она сделана 13 июня 1936 года, в день, когда с гамбургской верфи, принадлежавшей компании «Blohm & Voss», сошел корабль «Хорст Вессель». Знаменитой эту фотографию сделал человек, обведенный для наглядности кружочком. Его зовут Август Ландмессер, – и он единственный из стоящих в толпе, чья правая рука не поднята в нацистском салюте – предположительно в момент выхода к публике тогдашнего лидера (т. е. «Führer») и рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера. У него есть на это причины.

Он нет, не член запрещенной в 1933 году Коммунистической партии Германии, не политический активист – и даже, по всей видимости, не то чтобы антифашист, – по крайней мере, никаких недвусмысленных свидетельств на этот счет у нас нет. Он – муж женщины со второго снимка, ее зовут Ирма Э́клер. И отец – пока еще только одной из девочек со снимка, старшей, Ингрид. Это она стоит, держась за его руки и глядя в воду. Вторая фотография сделана в конце лета 1937 года.

В 1931 году Ландмессер вступил в НСДАП, в надежде, что так он скорее получит работу, – а в 1935-м его исключили из партии, после помолвки с Ирмой – она была еврейкой. Чуть меньше, чем через год после того, как была сделана первая фотография, Ландмессеры с двухлетней Ингрид попытались сбежать в Данию, но неудачно. В июле 1937 года (Ирма была беременна второй девочкой) его осудили согласно тогдашнему закону об осквернении расы – однако в мае 1938-го оправдали на том основании, что, вроде бы, ни он, ни Ирма не знали, что последняя была еврейкой, – с вынесением предупреждения: если он не откажется от семьи, то будет осужден на многолетние каторжные работы.

Как свидетельствует вторая фотография, и после суда Август Ландмессер не просто не отказался от своей жены, но продолжал появляться с ней на публике, как ни в чем ни бывало. Может быть, он был очень мужественным человеком, а может, очень беспечным, – этого мы не знаем. В июле 1938 года, его снова арестовали и отправили в концлагерь Бёргермор, в Нижней Саксонии. Это там пятью годами раньше появилась на свет «Lagerlied von Börgermoor» (по-русски она называется «Песня болотных солдат»), которую исполняли потом в Бухенвальде, Равенсбрюке, Заксенхаузене и Освенциме.

Ирму определили в гамбургскую тюрьму Фюльсбюттель, затем в концлагерь Ораниенбург, потом в женский концлагерь Лихтенбург и, наконец, в Равенсбрюк. До января 1942 года от нее приходили редкие письма, а затем, видимо, ее отправили в Центр эвтаназии в Бернбурге (NS-Tötungsanstalt Bernburg), где и убили. Официальная дата смерти – 28 апреля. Августа, тем временем, в январе 1941 года выпустили из тюрьмы. Он работал диспетчером в транспортной компании до февраля 1944-го, когда его забрали в штрафбат, а потом пропал без вести где-то в Хорватии осенью того же года.

Обеих девочек забрали в детдом, Ингрид разрешили пожить с бабушкой, а младшую, Ирен, в 1941-м отдали приемным родителям. Старшую тоже – но уже после войны, бабушка умерла в 1953 году. За два года до ее смерти, летом 1951-го, брак Августа Ландмессера и Ирмы Э́клер был признан сенатом Гамбурга, и девочки получили возможность носить фамилию отца. Ингрид этой возможностью воспользовалась, а Ирен – нет. В 1991 году она опознала отца на снимке слева, а в 1996-м – опубликовала книгу об истории своей семьи. На обложке – имя автора: Ирен – Э́клер, не Ландмессер.

То есть эта история – не об одиноком герое, не об отчаянном сопротивлении, не о том, как один человек выходит против целого народа – и побеждает. Не о Давиде и Голиафе. Конечно, и тут можно извлечь некоторый урок – на тот счет, что чем яростнее то или иное государство выступает за воображаемые семейные и прочие традиционные ценности, тем легче оно разрушает настоящие, не воображаемые семьи. Тем охотнее превращает детей в беспомощных сирот – для которых, в свою очередь, очень охотно становится единственным благодетелем.

Но история эта – она о том, как один мужчина любил одну женщину, и ее убили; а их детей у него отняли, и он ничего не смог сделать, а потом и сам погиб, неизвестно за что, неизвестно как.

История – она, к сожалению, не состоит из нравоучительных рассказов о том, что такое хорошо и что такое плохо. А состоит она из совершенно случайных судеб миллионов совершенно случайных людей, о которых нам иногда – очень редко – удается узнать что-то такое, от чего нам становится не совсем все равно.

www.facebook.com/inliberty/photos/a.4008...7426/?type=1&fref=nf
 
Судья Конрад Морген по прозвищу «Бладхаунд» славился своей принципиальностью.

Сын машиниста паровоза, он изучал международное право в Гааге, Франкфурте и Риме, состоял в национал-либеральной Deutsche Volkspartei, а когда та слилась с НСДАП, автоматически оказался нацистом. Так же вышло с членством в СС, куда 24-летнего Моргена записали при реорганизации какой-то патриотической молодежной структуры: отказаться от нового партбилета и молний ему, как он сам потом объяснял, было неловко. Защитившись, работал окружным судьей в Шецине на тогдашней границе с Польшей, впрочем, его скоро уволили (вроде бы он из принципа вынес оправдательный приговор в деле о нарушении расовой чистоты). С началом войны оказался в юридическом управлении СС в Кракове, где так следил за законностью, что его разжаловали в капралы и сослали на передовую.

В 43-м следственная группа, изучавшая финансовые злоупотребления в Бухенвальде, столкнулась с проблемой юрисдикции — чтоб допрашивать эсэсовсцев, нужен был дознаватель с эсэсовскими нашивками. Тут кто-то вспомнил про принципиального Моргена: того личной директивой Гиммлера вынули из танка под Минском, повысили до штурбманфюрера и бросили на чистку рядов.

Georg-Konrad-Morgen1.jpg

Морген сперва вцепился мертвой хваткой в коменданта Бухенвальда Коха (мужа популярной Ильзы), но дело быстро разрослось — расследование длилось 18 месяцев, в качестве фигурантов в нем возникли комендант Собибора Глобочник, будущий герой «Списка Шиндлера» Амон Гёт и еще около двухсот офицеров СС.

Моргену, понятно, угрожали, давили через начальство, пытались лишить полномочий; в какой-то момент его полевой офис в Аушвице сгорел, свидетели умирали от несварения и проч. В 44-м — видимо, в качестве последнего китайского предупреждения — пропал его помощник гауптштурмфюрер Путч, работавший по делу Гёта.

В итоге Морген с третьей попытки добился ареста и смертного приговора для Коха — за убийство по личным мотивам 2-х заключенных (еще два случая доказать не удалось). Глобочника еще раньше убрали из системы лагерей на повышение — ловить партизан на Адриатике, где тот спился, дезертировал и покончил с собой. Гёта зимой 45-го сняли с должности и от греха подальше засунули в сумасшедший дом, там его через пару месяцев приняли американцы. В общей сложности Морген арестовал и отправил под суд 5 лагерных комендантов и полсотни человек рангом пониже.

В Нюрнбрерге Моргена несколько раз вызывали свидетелем защиты, в том числе — на важном процессе по признанию СС преступной организацией. Там английский судья спросил Моргена не кажется ли тому абсурдной идея расследования 4-х убийств и кражи вещей, учитывая, что совершены они были в лагере смерти.

Морген ответил, что когда в 1943-м комендант люблинского лагеря смерти Вирт сказал ему, что уничтожает евреев, он, конечно, решил, что Вирт сочиняет, чтоб отвлечь внимание от нарушений устава и странностей в бухгалтерии. Убедившись, что это не выдумка и не солдатский юмор, Морген квалифицировал происходящее, как преступление на государственном уровне, но так как служебные полномочия не позволяли ему арестовать Гитлера, решил продолжить работу в рамках возможностей.

Остаток жизни Морген проработал юристом в родном Франкфурте, умер в 1982-м. Его нюрнбергские показания (особенно фрагмент про то, что в Бухенвальде было очень нарядно и чистенько), любят цитировать отрицатели Холокоста, как доказательство того, что с законностью в Рейхе на самом деле было ок.

Источники: The Trial of German Major War Criminals, Case for SS, Session 197, August 7, 1946; Herlinde Pauer-Studer, J. David Velleman “The Conscience of a Nazi Judge”.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Морген,_Георг_Конрад
 
Roddie Waring Edmonds
мастер-сержант 442-го пехотного полка армии США, удостоенный звания "Праведник мира" за спасение евреев в "Штатлаг 9А".

Master_Sgt_Roddie_W._Edmonds-WWII.jpg

27 января 1945 года немецкий комендант лагеря майор Зигман приказал всем евреям-военнопленным сообщить о своём происхождении. Будучи старшим по званию унтер-офицером в американской части лагеря, Эдмондс знал, что нацисты уничтожают евреев, и понимал, что его сослуживцам грозит смертельная опасность. На следующее утро он приказал всем своим людям, независимо от того являются ли они евреями, сделать шаг вперед и выйти из строя. Увидев, что около тысячи заключенных демонстративно стоят в одном ряду перед казармами, майор Зигман заявил, что «они все не могут быть евреями!», на что Эдмондс ответил: «мы все евреи». Тогда комендант приставил пистолет к голове Эдмондса, требуя выдачи евреев, однако Эдмондс заявил, что «согласно Женевской конвенции, мы должны сообщить только своё имя, звание и личный номер. Если вы убьёте меня, вам придётся убить всех нас, и после войны вас будут судить за военные преступления», после чего Зигман развернулся и ушёл.

В результате этой акции неповиновения Эдмондс спас более 200 еврейских американских солдат, которые до конца войны остались в плену вместе с другими военнослужащими.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Эдмондс,_Родди
 
hessy02_2960553b.jpg

Хесси Тафт, 80-летний американский профессор химии (справа), по происхождению латвийская еврейка. Она же 6-месяная девочка, выигравшая фотоконкурс на самого красивого арийского ребенка (слева)

Родители ее жили в Берлине, ну и сфотографировали дочку. А дело было в 1935. А фотограф нацистов не любил и захотел потроллить, вот и отослал фото на конкурс, зная, что девочка - еврейка. Тайком от родителей. Троллинг удался, фото выиграло конкурс, родители увидели его на обложке Sonne ins Hause, крупнейшего нацистского семейного журнала, и ужаснулись, что определят еврейскость (а тогда вовсю шли антисемитские погромы). Пришли к фотографу ругаться, ну а он им и рассказал про свою проделку. Но по фото еврейскость никто не опознал, девочку печатали на популярных открытках массовыми тиражами. Но потом отца арестовало Гестапо (по другому поводу), но его отмазали знакомые нацисты. В общем, им пришлось бежать в Латвию, потом в Париж, потом за ними и туда пришел Вермахт, как сумасшедший с бритвою в руке, и уехали в итоге в США. А фотограф все-таки мудак.

https://www.telegraph.co.uk/news/wo...zi-perfect-Aryan-poster-child-was-Jewish.html
 
Для литовцев Йонас Норейка – борец за независимость, расстрелянный коммунистами. Для евреев он – пособник нацистов. Памятную доску в его честь уничтожали, снимали, но она вновь и вновь возвращается – как призрак Холокоста.

get_img.jpg


На стене библиотеки Академии наук Литвы имени Врублевских в Вильнюсе висит памятная доска Йонасу Норейка по прозвищу Генерал Ветра. Надпись на ней гласит: «В этом здании в 1945-1946 годах работал видный борец сопротивления, лидер и организатор Национального совета Литвы и организатор вооруженных формирований Йонас Норейка, Генерал Ветра. Расстрелян 26 февраля 1947 года». Доска была установлена в конце 1990-х. «Ветра» в переводе с литовского значит «Буря».

В 2000 году в Вильнюс приехала внучка Норейки, журналистка из Чикаго Сильвия Фоти – она хотела захоронить на родине останки матери и бабушки. Незадолго до смерти мать взяла с Сильвии слово, что та напишет книгу о своем героическом деде. Правда, бабушка, вдова Норейки, почему-то отговаривала внучку от этого занятия.

Сильвия Фоти была поражена, как к ее деду относятся в Литве. На церемонию захоронения останков матери и бабушки пришел председатель Сейма Литовской Республики Витаутас Ландсбергис с супругой. Сильвию встречали как почетного гостя в селе Шукеняй, где родился Йонас Норейка. Директор школы, названной именем Норейки, рассказал Сильвии, что ему поначалу крепко попортили нервы: «Вашего деда ведь обвиняли в том, что он убивал евреев».

https://jewish.ru/ru/events/europe/191043/

По данным Вики
https://ru.wikipedia.org/wiki/Норейка,_Йонас

Узник Шяуляйского гетто Л. Лифшиц, исследовавший материалы в шяуляйском музее «Аушра», обвиняет Норейку в убийстве 5 100 евреев
 
Убийца у школьной доски

Деревня Штедердорф – живописный уголок в нижней Саксонии: мощеные улочки, старые каменные дома, ухоженные палисадники.

Местную школу недавно посетил Юрген Гикель: здесь он учился 60 лет назад и прекрасно помнит своего первого учителя Вальтера Вильке, которого прямо посреди урока забрали двое полицейских, и он не вернулся.

На следствии учитель признался, что, на самом деле, его зовут Артур, и 16 лет до ареста он жил под именем своего брата Вальтера, погибшего на войне.

Артур Вильке фигурировал в одном из самых громких судебных процессов в Западной Германии по делам о нацистских преступлениях и был обвинен в убийстве 6600 человек. Будучи офицером СС и находясь в Минске, он командовал расстрельными отрядами, сам добивал жертв газовых камер, нес персональную ответственность за убийство евреев из минского гетто и депортацию евреев из Слуцка, уничтожал людей, пытавшихся спастись из охваченных пламенем домов в гетто.

«Фанатик и ультранационалист», — так назвали его судьи, приговорив к десяти годам лишения свободы.

Понятное дело, что обо всем этом деревенские дети не знали, и ничто не омрачало «светлый образ» учителя, воспитавшего несколько поколений деревенских детей. Вильке был освобожден за примерное поведение пять лет спустя, вернулся в деревню и жил там до самой смерти в 1989 году.

Несколько лет назад Гикель, незадолго до выхода на пенсию, столкнулся с упоминанием Вильке в теологической публикации, рассматривавшей вопрос раскаяния нацистских преступников.

Гикель начал свое расследование, и в декабре 2019 года вышла в свет его книга «Групповой школьный снимок с серийным убийцей» — результат трех с половиной лет работы в десяти архивах. На обложке — школьная фотография, где запечатлен шестилетний Гикель вместе со своими одноклассниками и с учителем.

2061392877-buch-ss-mann-lehrer-z3C23uVea.jpg

Но самое интересное другое: зловещее молчание, окутывавшее на протяжении многих десятилетий фигуру бывшего эсэсовца, не говоря уже о символическом наказании, которое он отбыл, даже не отсидев полного срока, и вернулся в Штедердорф. Но и тогда все продолжали молчать, включая его коллег и местные власти. Это молчание, наконец, было нарушено только в прошлом году, когда 67 лет спустя решился заговорить бывший ученик местной школы.

Любитель поэзии – серийный убийца

Биография Артура Вильке не совсем характерна для его сверстников. Эстет, лингвист, владевший и древними языками, меломан, теолог, получивший специальность археолога, по рекомендации своего профессора в 1938 году, уже будучи к тому времени членом НСНРП с семилетним стажем, пошел на работу в разведуправление СС. Ему исполнилось 28 лет – высокий, крепкий голубоглазый блондин, ну, буквально воплощение арийского идеала, годного для «укрепления арийской расы», как было сказано в документах СС.

В 1942 году его направили в Минск – в штаб-квартиру СД (служба безопасности). Ее задачей было любыми способами покончить с сопротивлением: подпольщиками и партизанами. Никаких судебных разбирательств не существовало – подозреваемых допрашивали в подвалах минских тюрем, после чего они бесследно исчезали. Поскольку Генрих Гиммлер дал понять, что «в принципе, каждый еврей становится партизаном», минское подразделение также занималось и «еврейским вопросом».

В восточных регионах оккупированной Европы массовые расстрелы не отличались особой продуманностью. Самый крупный лагерь уничтожения на территории Белоруссии находился на территории деревни Малый Тростенец, представляя собой несколько лесных участков, на каждом из которых располагалось несколько рвов глубиной два метра; за один присест расстреливали по несколько сот человек. Солдатам велели целиться в шею. Вильке иногда стрелял сам, иногда командовал расстрелами, иногда добивал выживших. В перерывах между казнями он читал Гельдерлина, великого немецкого поэта, чей томик привез вместе с собой, вел дневник, который впопыхах оставил в своем шкафчике. И он попал в руки красноармейцев.

55.jpg

Trosten_2018_gl.jpeg

«Понедельник, 8.2.43 ...5.00 начинаем в гетто, начало очень хорошее, выкурили оттуда 1300 евреев... Затем начальство решило спалить дома (в результате около 300-400 евреев выбрались из своих бункеров)... 9.3.43 «Солнце светит. Ночью меня снова мучает этот ужасный зуд».

Во время войны Вильке ухитрился завести семью, у него было трое детей. Но в конце войны он оставил семью и перебрался в деревню, где некогда жил его брат Вальтер, присвоив себе его имя и использовав его документы. Он обжился на новом месте, заново женился, и у него родилось еще двое детей. Через несколько лет первая жена Вильке умерла, и он усыновил своих же детей от нее, которые называли его дядей Вальтером.

Заговор молчания

Юрген Гикель и один из учеников Вильке Густав Кемпс, глава местного совета последние двадцать три года, признают, что многие жители деревни вообще ничего не хотели слышать о прошлом Вильке. Здесь говорили, конечно, о войне, но никогда не затрагивали тему массовых расстрелов.

«Было такое ощущение, что достигнуто какое-то негласное соглашение – не говорить об этом, как о чем-то не очень приятном», — говорит Кемпс.

В десятках интервью, которые Гикель провел с местными жителями, это нашло подтверждение: все, словно сговорившись, повторяли одно и то же: до ареста Вильке они ничего не знали о его прошлом, а после того, как состоялся суд, никто это не обсуждал, и вообще никто об этом не вспоминал. Даже жена Вильке, которая знала, о чем речь, тоже молчала – молчали абсолютно все, как будто ничего не произошло и на протяжении десятилетий рядом с ними, бок о бок, не жил жестокий убийца.

Неужели даже близкие друзья Вильке не знали, что он делал во время войны? – задается вопросом Гикель, и сам же отвечает: они предпочитали об этом не говорить, их это не интересовало.

«За исключением некоторых настоящих злодеев, похожих на марионеток, я еще не видел ни одного нациста, — написал Теодор Адорно Томасу Манну в 1949 году из Франкфурта. — И я отнюдь не иронизирую, что никто не хочет признаваться в своем нацистском прошлом, а, скорее, говорю о каком-то чуде: эти люди на самом деле верят, что они не были нацистами; они полностью подавляют в себе это ощущение». Похоже, что, судя по признаниям многих в то время, немцами овладело маниакальное желание отрицания реальности.

Но, как говорится, полбеды, если бы Вильке относился к числу воевавших на фронтах Второй мировой войны, не запятнавших себя массовыми расстрелами мирных жителей – он же серийный убийца, не только расстрелявший свыше шести тысяч человек, но и виновный в гибели десятков тысяч ни в чем неповинных людей.

«В Западной Беларуси именно он — главный виновник массовых убийств в 1942-32 годах – как евреев, так и другого гражданского населения», — говорит профессор истории Питер Кляйн. Однако этот факт не был принят во внимание во время судебного процесса. Кроме того, о Вильке также стало известно, что еще до приезда в Минск он участвовал в карательных акциях подразделения, которым командовал садист Оскар Дирлевангер: оно состояло из преступников, освобожденных из тюрем, и было известно, как одно из самых жестоких подразделений СС.

Гикель не просто написал книгу – он решил провести своего рода шоковую терапию для жителей деревни, где жил Вильке.

b1c8f5da-33a9-11ea-9d38-cfc34d8a1e46.jpg

«На первой встрече присутствовало 140 человек, — рассказывает он. – Я представил историю во всех подробностях, и после окончания лекции воцарилось гробовое молчание. Казалось, слушатели окаменели, может быть, от того, что они не знали заранее, о чем пойдет речь и чем таким страшным отличился их односельчанин».

Местная газета стала публиковать книгу Гикеля ежедневно, на протяжении трех месяцев. О Вильке заговорили, и обет молчания был нарушен.

media_85504415.jpeg

Вопросы — кто знал о прошлом Вильке? Почему никто не кричал, не требовал гласности? — теряют смысл, потому что 67 лет никто просто не интересовался серийным убийцей, который стал уважаемым сельским учителем.

Итай Машиах, "ХаАрец", М.К.
https://detaly.co.il/obychnyj-nemets-ubijtsa-evreev/
 
Как турецкий посол во Франции спасал евреев во время Холокоста

Знаете ли вы хоть что-нибудь о турецком дипломате, который спасал этнических евреев в оккупированной Франции во время Второй мировой войны?

Этим человеком был Бехик Эркин, который в то время занимал пост турецкого посла во Франции. Эркин снабжал гражданскими документами и паспортами тысячи евреев, имевших хоть какое-то отношение к Турции. Им грозила опасность быть захваченными нацистами и отправленными в концентрационные лагеря, поэтому Эркин разработал план эвакуации, чтобы перевезти их из Франции в Турцию.

be.jpg,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,BErkin.jpg
1. Бехик Эркин - турецкий посол во Франции. ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,2. Бехик Эркин во время Первой мировой войны.

По данным переписи французских властей , проводимых под руководством немецкой армии осенью 1940 года, из 113,467 евреев в возрасте старше 15 лет , проживающих в Париже, 3381 имели турецкий паспорт (всего, более пяти тысяч, если включать детей). И более десяти тысяч евреев имели двойное гражданство, что допускалось, но люди должны были обновлять свой реестр в консульстве каждые пять лет , чтобы сохранить турецкое гражданство. Многие бывшие граждане Турции во Франции пренебрегли этим, так как большинство из них жили там в течение многих десятилетий.

Турецкое посольство во Франции всегда стремилось присматривать за своими гражданами, независимо от их этнической принадлежности. В первые дни немецкой оккупации Франции нацисты заставляли еврейские предприятия обнародовать тот факт, что они принадлежат евреям, вывешивая вывески на окнах своих предприятий.

В попытке спасти эти предприятия от банкротства и защитить их владельцев турецкое посольство поощряло турецких евреев противодействовать этим действиям, размещая рядом с ними объявления о турецком гражданстве. Посольство надеялось, что, поскольку Турция всё ещё сохраняла нейтралитет в войне, немцы не будут беспокоить турецких граждан. Они также призывали всех, кто имеет какие-либо турецкие связи, получить турецкое гражданство.

Пока шла война, турецкие чиновники пытались сотрудничать с Германией, чтобы защитить остававшихся там еврейских граждан. Однако, когда в 1941 году Ксавье Валла был назначен главным комиссаром по делам евреев во Франции, антисемитизм усилился. В течение следующих нескольких лет нацисты во Франции собрали и депортировали последних еврейских иммигрантов, затем тех, кто прибыл во Францию после 1933 года, и, наконец, французских евреев, которые жили во Франции в течение многих десятилетий.

В конце 1942 года немцы разработали схему перевозки всех еврейских граждан нейтральных стран в их соответствующие родные страны. Эркин воспользовался случаем и немедленно организовал первый поезд для эвакуированных. Важно отметить, что исторические документы говорят нам о том, что турецкое государство не было вовлечено в эту деятельность, являясь свидетельством того, что многочисленные турецкие дипломаты действовали по собственному желанию.


Когда распространилась весть об эвакуационном поезде, большое количество турецких евреев собралось у здания консульства, чтобы подать заявление на получение турецкого гражданства. Это была рискованная операция, поскольку нацисты могли в любой момент забрать тех, кто находился за пределами консульства, или остановить процесс эвакуации на любой из своих границ, поскольку их действия по отношению к евреям становились все более жёсткими и непредвиденными. Тот факт, что некоторые из тех, кто подавал заявки, не имели никаких связей с Турцией, делал эту ситуацию ещё более опасной, но Эркин приказал турецкому посольству помочь всем, кому могли.

Вагон поезда, который перевозил эвакуированных, был украшен полумесяцем и звездой турецкого флага, что было попыткой ещё больше защитить тех, кто находился внутри, от нацистских проверок на различных пересекаемых границах. Одним из пассажиров был сын бывшего премьер-министра Франции Леона Блюма. Оригинал письма, которое Блюм отправил Эркину, хранится в университете Анкары.

Есть вопросы относительно фактического числа спасённых турецких евреев, на что некоторые исследователи и историки утверждают, что усилия Эркина были преувеличены и что их число, скорее всего, еле наберёт около 3000 человек. Каким бы ни было реальное число тех, кого он спас, он заслуживает того, чтобы его помнили за его мужественные действия в трудное время. Именно это уже много лет пытается сделать израильская ассоциация евреев с турецким происхождением, которая подала заявку на включение Бехика Эркина в список «праведных среди народов» Мемориала Холокоста «Яд ва-Шем».

Эркин был не единственным турецким дипломатом, который спас множество евреев во время Второй мировой войны. По всей Европе была разослана целая вереница турецких чиновников, которые упорно трудились, чтобы спасти как можно больше людей. Независимо от того, вытаскивали ли они людей из нацистских концлагерей или снимали их с поездов, которые везли их в лагеря, они боролись против расовой несправедливости до конца — даже если это означало идти против команд своей собственной страны.

Исмаил Некдет Кент, вице-консул Турции в Марселе, настоял об освобождении 80-ти турецких евреев, уже погруженных в железнодорожный состав для отправки в концентрационный лагерь, и выдал им документы и визы для отъезда в Турцию.

Намк Кемаль Йолга, вице-консул посольства Турции в Париже, узнавая по своим каналам, что если какой турецкий еврей попадал в облаву в Париже (таких закрывали в лагерь Дранси), ехал на своём автомобиле в лагерь, добивался освобождения и находил убежище. Известен только один случай, когда турецкий еврей из Дранси не был спасён Кемалем Йолга и отправлен на уничтожение.

Известно о 19 сотрудниках турецких дипмиссий, которые самоотверженно помогали евреям в годы Холокоста.
 


ПРИВИДЕНИЕ.

1941 год. Начало немецкой оккупации в маленьком городке Полтавской области. В бывший райком партии вселилась комендатура. Небольшой дореволюционный двухэтажный особняк. По коридорам снуют немецкие офицеры, взвод охраны, обслуга из местных. Стучат пишущие машинки, тренькают телефоны, немецкий порядок входит в свои права.

В один из кабинетов, для разбирательства привели двенадцатилетнюю девочку. Ее поймали на улице, есть подозрение, что еврейка. На свою беду, она и вправду была еврейкой. Родители уже месяц как поджидали свою доченьку на небе, и вот пришла пора Адочки. Месяц она бродила по городу, жила, где придется. Приютить опасную девочку никто не решился.
В комнате работали два офицера за двумя письменными столами. Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на Аду, сказал:
-"Я! Дас юдише швайн!" и опять углубился в бумаги. Советская пионерка хоть и не понимала по-немецки, но что такое "юдиш" и что ее ждет, знала.

Она вдруг в отчаянии бросилась к дверям и опрометью выскочила в коридор. Присутствующие не кинулись догонять беглянку, а дружно заржали, ведь в здании не было ни одного окна без решетки, а внизу на выходе круглосуточная охрана и только немецкая. Бежать-то некуда, разве что заскочить в другой кабинет... А толку? Но страх смерти не имеет логики. Ада из коридора кинулась на второй этаж и забежала в первую попавшуюся открытую дверь.

Немцы обрадовались новому развлечению и не спеша, планомерно, как инопланетяне в поисках человека, обходили комнату за комнатой:
-" Тефощка. Ау! "
"Кте ты ест? "
"Ком, дас кляйн юдише швайн..."
"Ау! Ми тепя искать!"

Инопланетяне обошли все помещения на обоих этажах, потом еще раз, еще... Им уже было не смешно. Еврейки нигде не было. Через пару часов поиска они поняли, что девчонке удалось просунуть голову между прутьями в туалете, и она сбежала. И какие же маленькие головы бывают у этих подлых еврейских детей... Тут же вызвали "майстра" из местных, и он присобачил дополнительную перемычку к туалетной решетке.

В комендатуре наступила ночь. Офицеры разошлись по домам, темный особняк опустел, только охрана у входа еле слышно переговаривалась.
С самого утра Ада лежала внутри старинного камина, но до сих пор боялась дышать. Камин зиял чернотой в самой большой комнате купеческого дома. При советской власти барство было не в почете, экономили дрова, топили буржуйками и каминную трубу заложили кирпичом, но так удачно, что внутри на высоте полутора метров получилась кирпичная полка. Сантиметров сорок в ширину, тут пока можно было переждать. Пока...

В эту ночь девочка так и не покинула своего убежища.
Наступило утро, в комендатуре затрещала работа и о вчерашней сбежавшей еврейской девочке все конечно забыли.
Только во вторую ночь Ада решилась покинуть свою норку. Она неслышно как привидение пробралась в туалет, без которого уже почти падала в обморок. Жадно напилась воды и вернулась в «свою» комнату, По запаху нашла в чьем-то столе спрятанное печенье и залегла до следующей ночи.

Так из ночи в ночь Ада все расширяла свой жизненный круг. Доходила даже до первого этажа, влезала в буфет, а там всегда можно было поживиться кусочком хлебушка, не обделяя господ офицеров. Она понимала, что если пропадет хоть кусочек сала, то будут подозрения и могут здание обыскать с собакой. А это смерть. Но пока сама Ада превращалась в дикую собачку, или скорее в затравленного мышонка с огромным не мышиным телом, которое нужно кормить. Все чувства ее обострились. Девочка слышала даже, сколько человек находится на втором этаже и сколько на первом. Лежа в камине, она чувствовала вибрацию стен от входящих в здание инопланетян. Днем не спала, боялась, что во сне пошевелится. Девочка знала всех солдат и офицеров комендатуры, хоть никогда их и не видела. Различала по голосам, походке и запаху. Вскоре приноровилась мыться и стирать белье в туалете. Самым страшным еженочным испытанием был слив воды унитазного бачка. Со временем Аду уже невозможно было застать врасплох. Она по своим внутренним часам знала, когда под утро придут истопники, работники кухни, а уж охранники, по ночам обходящие этажи, для нее казались просто махорочными топающими слонами.
Человек ко всему привыкает.

Ада стала привидением, о котором даже не ходило слухов...
Девочка сначала интуитивно, а потом, и по словам начала понимать немецкую речь.

Жизнь шла. Ведь, несмотря на ежесекундный смертельный риск быть обнаруженной, это была все же жизнь. Чтоб не сойти с ума, она мысленно разговаривала с родителями и со "знакомыми" немецкими офицерами.
Однажды ночью, когда девчушка привычно прокралась в туалет, ее как громом поразило. На умывальнике лежали: ломтик хлеба и малюсенький кусочек мыла. Это был не офицерский туалет и мыло каждый приносил свое, могли, конечно, забыть, но хлеб откуда!!?
О НЕЙ КТО-ТО ЗНАЛ!

Ада не притронулась к этому богатству. Вдруг западня... На следующую ночь все повторилось. Эх, будь что будет, взяла. В конце концов, немцы люди педантичные. Если б что и заподозрили, то не мыльцем бы выманивали, а овчарками.

Через неделю девочка поняла, что доброй феей была уборщица тетя Зина. То ли по маленьким мокрым следам, то ли еще как, но тетя Зина догадалась о «привидении». Жизнь у Ады началась царская: целый кусочек хлеба в день иногда даже с кубиком сахара.

В одно прекрасное утро в комендатуре перестала звучать немецкая речь. Все шло совсем непривычно. Дом наполнился новыми запахами и звуками. Незнакомые люди говорили только по-русски. Ада целых три дня еще сидела в камине прислушиваясь, пока не решилась выйти к нашим.
Был 1943 год.
-----------------------------------------—
Четырнадцатилетнюю еврейскую девочку Аду вначале отправили в полтавский детский дом, а в 44-ом во Львовский интернат. В этом городе она и прожила всю свою жизнь. Детей у Ады не было, расплата за подорванное в камине женское здоровье.

Я знаю тетю Аду, сколько себя помню. Мы жили дверь в дверь. Меня часто с ней оставляли родители, когда шли в кино. От нее я и услышал всю эту жуть.

Году в семидесятом, тетя Ада съездила на Полтавщину, где и разыскала уборщицу.
Тетю Зину, которая к тому времени уже давно отмотала свою «десятку».
Узнала по голосу...


Многое в «Войне Анны» оставляет след на душе зрителя: и замечательная работа оператора, и удивительно подобранная музыка: в финале звучит колыбельная, написанная польским композитором Мордехаем Гебиртингом своей дочке в варшавском гетто: «Видишь, кукла тоже голодна, она не плачет, видишь, кошка тоже хочет есть, но она же не плачет»…

 
Последнее редактирование:
 

О боже, это невозможно смотреть, и невозможно оторваться.
 
На службе у нацистов: ключевая роль польской полиции в Катастрофе

0006PZIIFDHDDSW6-C116-F4.jpg

В конце этого года на английском языке выйдет книга под названием «На службе: роль польской "синей" и уголовной полиции в Катастрофе». («Синяя», или "Гранатовая" - Granatowa policja - название польской полиции по цвету формы - прим. "Детали"). А пока эта книга вышла по-польски и вызвала бурю.

Jan Grabowski.jpg

Уроженец Варшавы, профессор Ян Грабовский посвятил десятилетие сбору материала для книги. Его исследования основаны на работе в архивах Польши, Германии, Соединенных Штатах и Израиля. Он также встречался с очевидцами, среди которых были люди, пережившие Катастрофу, рассказавшие ему об ужасных преступлениях, свидетелями которых они стали. «Я сам был поражен, узнав, какую роль сыграла польская полиция в убийстве польских евреев, - отмечает Грабовский. - Убийство, изнасилование, грабежи - масштабы этой трагедии непостижимы», - пишет он в книге.

Gubernator Hans Frank (z prawej) przyjmuje meldunek od komendanta oddziału polskiej policji (g...jpg
Гауляйтер Ганц Франк принимает рапорт краковского коменданта польской полиции.


Польша перестала существовать, как независимое государство, после завоевания нацистской Германией в 1939 году. В отличие от других стран, оккупированных нацистами, в стране не был установлен местный марионеточный режим. В Лондоне было создано польское правительство в изгнании, прозападное и антинацистское, а подполье начало операции против немцев.

Исключением была польская полиция, которая была восстановлена немцами осенью 1939 года, сразу после завоевания страны. Причиной ее создания, как объясняет Грабовский, была необходимость Германии в наведении порядка в генерал-губернаторстве (районах Польши, которые не были присоединены к нацистской Германии, включая Варшаву, Люблин и Краков). Однако помимо обычных полицейских задач, польские силы, в состав которых входило около 18 000 человек, также участвовали в различных операциях, по результатам которых, они стали, по словам Грабовского «убийцами в форме».

gp.jpg

Он показывает, что польская полиция под немецким командованием стала «убийственной и преступной организацией, которая была ключевым элементом в окончательном решении еврейского вопроса».

На вопрос, не рискует ли он в свете того, что польское правительство ведет борьбу против любого упоминания слова «Польша» в контексте Катастрофы, Грабовский представляет документы, подтверждающие его слова. Однако семантические проблемы - не главное. Суть в том, что его новая книга полностью опровергает преобладающее в современной Польше представление, что поляки не участвовали в убийстве евреев в систематической и организованной форме. По их мнению, это делали отдельные люди, которые не были частью нормального польского общества.

Книга Грабовского разрушает это убеждение. Хотя и под немецким руководством, но с большой охотой и рвением польские полицейские принимали участие в систематических убийствах евреев в городах и в деревнях, в гетто и в местах, где евреи скрывались. «Без польской полиции немцам не удалось бы выполнить свои планы, - говорит Грабовский. - Она стала важным фактором в немецкой политике уничтожения евреев». В одной главе Грабовский приводит множество примеров участия полицейских в "акциях" .

Основной причиной того, что немцы нуждались в польской полиции, было то, что им самим было трудно различать польских евреев и поляков. Еврей, которому удалось сбежать из гетто и смешаться с местным населением, представлял собой серьезную проблему. В этих случаях им и помогала польская полиция, которая хорошо знала своих еврейских соседей и была знакома с местами, где они могли найти убежище. Однако историк также документирует множество других случаев, когда польские полицейские действовали независимо и убивали евреев без какого-либо указания немецкого начальства.

z6631135Q,Warszawskie-getto-na-poczatku-1941-r--Polski-grana.jpg,,Bundesarchiv_Bild_183-L22985,_Polen,_Ghetto_Krakau,_Ausweiskontrolle.jpg

Работы профессора Грабовского вызвали особенно бурную реакцию после публикации его предыдущей книги «Охота на евреев: предательство и убийство в оккупированной немцами Польше». Он заявил, что число евреев, убитых в Катастрофе в результате прямого или косвенного участия поляков могло достигать 200 000 человек. Эта цифра, которая вскоре стала распространяться по всему миру, стала шоком для многих в Польше.

Теперь, три года спустя, Грабовский хочет скорректировать данные. «Должен сказать, что за последние три-четыре года работы я сделал переоценку этих цифр - в сторону увеличения", - заявляет он.

Причину новой оценки можно найти в обнаруженных им материалах о роли польской полиции в преследовании евреев. Одна из главных причин ярости, которую его последняя книга вызвала среди польских правых - ее «главные герои».

Сотрудники польской полиции считались законопослушными гражданами, которые имели высокий статус в довоенном польском обществе. Во время войны, помимо службы в полиции, многие из этих людей также принадлежали к польскому подполью, которое воевало против тех же немцев, и некоторые по сей день считаются национальными героями в Польше.

На вопрос, как он может объяснить это явление, Грабовский отметил как антисемитизм, широко распространенный в Польше еще до Катастрофы, так и эффективную немецкую пропаганду, которая превратила евреев - в глазах польских полицейских - из польских граждан с равными правами в чужаков, которых можно убивать.

22.jpg


Офер Адерет, «ХаАрец»
 
Да чего там объяснять. Католическая церковь - главный источник европейского антисемитизма, а поляки и до сих пор ревностные католики.
 
Назад
Сверху Снизу