• Zero tolerance mode in effect!

Интересные факты о ВМВ.

Наткнулся на интересную статью о Второй Мировой,а подходящей темы не нашёл,пришлось создать (если администрация сочтёт возможным присобачить это в уже существующую тему,я не обижусь). Итак-курящие змеи,негры воюющие за нацизм,Тонька-пулемётчица и другие интересности.
https://snob.ru/selected/entry/108035
 
Безупречный прогноз. Американский журнал Look, 14 марта 1939

Ch3hYGbWkAE1lzk.jpg:large
 
Наткнулся на интересную статью о Второй Мировой,а подходящей темы не нашёл,пришлось создать (если администрация сочтёт возможным присобачить это в уже существующую тему,я не обижусь). Итак-курящие змеи,негры воюющие за нацизм,Тонька-пулемётчица и другие интересности.
https://snob.ru/selected/entry/108035

В статье про черконожих солдат Вишистской Франции упомянули Битву за Мадагаскар.

Кроме собственно британцев и их союзников, в сражении участвовали силы Свободных Нидерландов, а небоевою поддержку оказывали так же Свободная Польша, Бельгийское Конго и что самое любопытное - Советский Союз. Танкеры Туапсе и Сахалин, которые шли вместе с ледоколом Анастас Микоян на Дальний Восток, помогли в транспортировке топлива(15 тысяч тонн) флоту союзников.
 
DC-2 Швейцарских авиалиний, аэропорт Эхтердинген, Германия, 1944
IejcpgXw5VU.jpg

DC-2 HP-ISI, уничтоженный 02.08.1944 на взлетном поле аэропорта Штутгарт-Эхтердинген в результате налета американских Лайтнингов.
Это послужило причиной приостановки полетов компании в Германию до 30 августа того года, когда они были все же возобновлены.
 
О Локте известная история, а вот про бразильцев интересно. Не знал
 
После самоубийства Германа Геринга в его личном музее капитан американской армии обнаружил редчайший шедевр живописи 17-го века – «Христос и судьи» («Христос и грешница») Яна Вермеера, автора «Девушки с жемчужной сережкой» и прославленного мастера женского портрета. Выяснилось, что к продаже картины Герингу имел прямое отношение Хан ван Меегерен – голландский миллионер, владелец доходных домов, гостиниц и клубов.
0_7bf5d_c002619d_XL.jpg

За сотрудничество с нацистами в Нидерландах судили строго. А тут еще и продажа национального достояния... Никто не сомневался, что Меегерена ждет виселица. Но...

Когда в 1945 году Хан Антониус Ван Меегерен предстал перед судом по обвинению в коллаборационизме, он оказался в отчаянном положении. То, что этот голландский художник продавал нацистам работы старых мастеров, было установлено безоговорочно и точно. С 29 мая по 12 июля Меегерен не отвечал на вопросы, но потом не выдержал.

Сообразив, что дело может кончиться не плохо, а очень плохо, подсудимый сделал сенсационное заявление: это он, Меегерен является автором всех полотен, за которые немцами были уплачены миллионы франков. И таким образом он... на самом деле боролся с фашизмом.

http://newrezume.org/news/2015-04-07-8257

0_7bf61_fa227e9_XL.jpg
 
Известно, что немцы сразу же уничтожали взятых в плен политруков и евреев. Но менее известно, что была третья категория лиц, подлежащих немедленному уничтожению: английские коммандос. Таков был приказ Гитлера.

Британский спецназ — личный враг Гитлера
 
Имя Николаса Уинтона стало широко известно в 1990-х годах.Родители Николаса, евреи, проживавшие в Германии, в 1907 году эмигрировали в Великобританию. Они сменили не только страну жительства, но и вероисповедание вместе с фамилией. Поэтому родившийся в 1900 году мальчик стал Николасом Уинтоном, а не Николасом Вертхаймом.

Семья Николаса жила бедно, он поздно пошёл в школу, однако так и не получил систематического образования даже на уровне средней школы, не говоря уже об университете. Это, однако, не помешало Николасу найти работу в банке, где он показал себя отличным специалистом. Некоторое время он работал в банках Гамбурга, Парижа, а в 1930-х годах вернулся в Англию, где стал брокером на Лондонской бирже.

Пражские каникулы
В 1938 году 29-летний Уинтон, дела которого шли хорошо, планировал поездку на рождественские каникулы на горнолыжный курорт в Швейцарию. В это время он получил письмо от приятеля из Праги.

В письме друг просил помощи с организацией лагеря для беженцев из Судет. В это время на основании Мюнхенских соглашений Чехословакии предстояло передать Судетскую область Германии. Из этого региона бежали семьи евреев, коммунистов, чехов, не желавших оставаться под властью нацистов. Всех их нужно было разместить и обустроить.

Забыв об отдыхе и горных лыжах, Уинтон отправился в Прагу.

Там, в Праге, Уинтон очень быстро понял, что разговоры о мире после Мюнхена, ведущиеся французскими и английскими политиками, — блеф, что Гитлер не ограничится Судетами и двинется дальше, и судьба тех, кого вождь нацистов определил в число «неполноценных народов», будет ужасающей.
Уинтон решает, что должен действовать и спасти всех, кого сможет. Он сообщает о решении продлить отпуск начальству. Отпуск продлевают, но его начальник удивлённо заметил: «Я не понимаю, почему ты хочешь тратить своё время в Чехословакии, делая то, что ты называешь хорошей работой, когда на бирже можно зарабатывать деньги».

Список Уинтона
Таких, как Уинтон, в то время действительно мало кто понимал. Но молодой человек не искал понимания, он делал дело.

После так называемой «Хрустальной ночи» — массовых еврейских погромов в Германии 9–10 ноября 1938 года — Великобритания изменила правила приёма беженцев. Теперь в Британии готовы были принять детей до 17 лет при условии наличия для них места проживания и финансовых средств в размере 50 фунтов стерлингов.

Уинтон, поселившись в Праге на Вацлавской площади, в гостинице Sroubek, начинает работу. Англичанин собирает сведения о детях, которых нужно вывезти в Великобританию, и одновременно ищет семьи в Англии, готовые временно принять маленьких беженцев. Помимо этого, Уинтону необходимо было получить разрешения на проезд для детей от стран, через которые им предстояло следовать, а также найти финансовые средства, ибо 50 фунтов конца 1930-х годов — это была достаточно серьёзная сумма.

Уинтон координировал работу волонтёров в Чехословакии, а также тех, кто помогал ему в Англии.
К январю 1939 года в списке Уинтона фигурировали фамилии 760 детей, которых необходимо было эвакуировать.

Дорога жизни
Времени было мало, а найти временную семью было непросто. Иногда бывало и так — британцы, откликнувшиеся на объявления о приёме детей, при получении фотографии ребёнка отказывались его принять. И тут Уинтон придумал довольно циничный, но эффективный ход — готовым принять детей семьям он посылал сразу по шесть фотографий, предлагая им самим выбрать любого ребёнка. Это срабатывало.

Перед отправкой фиксировались все сведения о родных и близких ребёнка, которые оставались в Чехословакии, чтобы впоследствии, когда опасность минует, они могли найти друг друга.

Сначала Уинтону удалось наладить отправку детей из Праги самолётами в Скандинавию. Этим маршрутом удалось переправить несколько десятков детей, но затем этот путь оказался закрыт.

Тогда Уинтон переключился на железнодорожный транспорт. В марте 1939 года гитлеровцы окончательно оккупировали Чехословакию. За день до их вступления в столицу из Праги ушёл первый поезд с еврейскими детьми.

Несмотря на оккупацию, организованные Уинтоном поезда продолжали уходить в направлении Великобритании. Германия на тот момент не находилась в состоянии войны с Великобританией, поэтому детей из «списка Уинтона» не трогали.

Всего в Великобританию было отправлено восемь составов, а общее число детей, спасённых Николасом Уинтоном, составило 669.

df2c586e59e1704e9548743edbedbc78.jpg

Cпециальный «Поезд Уинтона» отправился с Центрального вокзала Праги в Лондон по маршруту, которым следовали спасённые дети. Фото: www.globallookpress.com
Девятый поезд уйти не успел
Девятый поезд должен был отправиться 3 сентября 1939 года, но за два дня до этого началась Вторая мировая война. Хрупкий мост спасения, построенный Уинтоном, рухнул. В девятом поезде должны были ехать 250 детей, все они остались в Чехословакии. По данным Уинтона, из 250 детей, которые должны были ехать в девятом составе, войну пережили один или два человека. Об этом неотправленном поезде он всегда вспоминал с болью...

Не пережили войну и большинство близких спасённых Уинтоном детей, оставшихся в Чехословакии. Они погибли в гитлеровских лагерях смерти.
С началом войны Николас Уинтон, объявивший себя пацифистом, стал в качестве добровольца работать в Красном Кресте. В 1940 году он отказался от пацифизма и был призван на службу в ВВС в звании рядового.

После войны Уинтон работал в ООН, в Мировом банке, занимался благотворительностью и социальной помощью больным и пожилым людям, за что в 1983 году был удостоен ордена Британской империи.

Тайна старого чердака
Пятьдесят лет Николас Уинтон никому не рассказывал о том, как спасал детей перед войной. В 1988 году его супруга Грета, с которой он познакомился уже после войны, разбирая на чердаке коробки с документами, случайно наткнулась на списки спасённых мужем детей, их адреса и фотографии. Потрясённая Грета отнесла найденные документы в редакцию Би-Би-Си.

Британские журналисты разыскали более 80 человек, спасённых Уинтоном, и 20 из них пригласили на телешоу «That’s Life!» Сам Николас пришёл на передачу вместе с женой в качестве обычного гостя, даже не догадываясь, что речь пойдёт о нём самом. Когда ведущая рассказала о том, что он сделал, и попросила встать находящихся в зале «детей Уинтона», Николас не мог сдержать слёз.

К 2011 году в мире проживало свыше 5000 прямых потомков «детей Уинтона».

Николасу Уинтону была суждена очень долгая жизнь. Когда ему исполнилось 104 года, он сказал в интервью: «У меня столько дел, мне некогда умирать. Спасённые мною дети стареют, начинают хворать, нужно строить дом для ухода за ними».

Николас Уинтон ушёл из жизни через полтора месяца после того, как ему исполнилось 106 лет.
 
Republic - «Чуйков нечаянно подслушал телефонный разговор Сталина с Жуковым»

Георгий Жуков мог взять Берлин уже в феврале 1945-го. Что этому помешало?

Специализация британского историка Джеффри Робертса – советская дипломатия и Вторая мировая война. Последней крупной работой автора стала книга «Stalin’s General. The Life of Georgy Zhukov» (в России вышла в издательстве АСТ под названием «Георгий Жуков. Маршал Победы»). «В Соединенных Штатах мы привыкли почитать Эйзенхауэра, Паттона, Брэдли как великих героев европейского театра, – отмечала Washington Post в рецензии на книгу, – но именно Жуков столкнулся с наиболее серьезными трудностями и одержал самые важные победы». Предыдущие попытки западных историков – например, Уильяма Спара или Отто Престона Чейни – рассказать о Жукове, по мнению Робертса, грешили излишним доверием к мемуарам военачальника – «обязательному к прочтению, но проблематичному источнику». Сам Робертс добывал дополнительный материал для книги, работая с российскими архивами, включая личный архив Жукова. В главе, которую мы публикуем, историк анализирует логику руководства Жукова за считаные месяцы до окончания войны. Как считали коллеги маршала, при должной решительности он мог взять Берлин уже зимой 1945-го, но «безропотно» принял решение Ставки не форсировать события.
26 января ⁠Жуков представил ⁠на имя Сталина план дальнейших наступательных действий своего фронта. Он ⁠намечал выйти на рубеж Одера до конца ⁠месяца, а затем, подтянув войска и тылы и пополнив ⁠запасы, с первого же дня февраля «продолжить наступление всеми силами фронта ⁠с ближайшей задачей ⁠с ходу форсировать Одер, а в дальнейшем развивать стремительный удар на Берлин, направляя главные усилия в обход Берлина с северо-востока, севера и северо-запада». По сути, это был план окружения германской столицы. Сталин утвердил его, и 27 января Жуков сообщил своим войскам: «Если мы захватим западный берег Одера, то операция по захвату Берлина будет вполне гарантирована». В начале февраля войска 1-го Белорусского фронта вышли к Одеру и форсировали реку, овладев важным стратегическим плацдармом под Кюстрином. Однако отчаянное сопротивление немцев вынудило Жукова произвести перегруппировку войск с расчетом подготовиться и «стремительным броском 15–16 февраля взять Берлин». 10 февраля Жуков представил Сталину свой план развития наступательной операции по овладению Берлином, наметив, правда, ее начало уже на 19–20 февраля. Но вечером 18 февраля Жуков получил приказ Ставки остановить свое наступление на Берлин. Такое решение Ставка приняла, оценив обстановку на северном фланге Жукова.

Если на юге Конев добился столь же блестящего успеха, как и Жуков, то Рокоссовский, продвигавшийся к северному Одеру, сильно отстал. Войска 3-го Белорусского фронта попали в затруднительное положение в Восточной Пруссии, и правому флангу 2-го Белорусского фронта Рокоссовского было приказано оказать им помощь. Передислокация сказалась на темпе продвижения левого фланга Рокоссовского: он замедлился, в результате чего образовался опасный разрыв между ним и стремительно развивавшими наступление армиями Жукова на центральном участке. Энергичная атака Жукова на Берлин оказалась под угрозой контрудара мощной группировки вермахта, дислоцированной в Померании. Чтобы отвести эту угрозу, Ставка приказала Жукову развернуть свой правый фланг от Берлина на север, для нанесения удара по померанской группировке гитлеровцев. Ситуация усугублялась и тем, что фронт Конева на юге также начал терять темп. Войска 1-го Украинского фронта вышли к Одеру на южном участке и форсировали его в конце января, и Конев подготовил грандиозный план дальнейшего продвижения до самой Эльбы с нанесением удара по Берлину с юга в конце февраля. Первый этап этого плана – выход от Одера к реке Нейсе – был завершен к середине февраля; однако, ведя непрерывные бои в течение сорока дней и продвинувшись на 480–640 километров, войска Конева были уже не в состоянии продолжать наступление.

Все эти события спровоцировали яростную полемику в 1960-х годах, когда маршал Василий Чуйков опубликовал статью, в которой утверждал, что Жуков мог взять Берлин в феврале 1945 года, положив войне конец раньше, чем она закончилась по факту. Чуйков командовал 62-й армией, которая отличилась при обороне Сталинграда и была отмечена почетным переименованием в 8-ю гвардейскую. И до конца войны Чуйков (тогда генерал-полковник) оставался во главе этой армии, принимавшей участие – в составе 1-го Белорусского фронта – и в Висло-Одерской, и в Берлинской операциях. Чуйков заявлял, что у Жукова было достаточно сил, чтобы пойти на штурм Берлина в феврале 1945 года, и что угроза померанской группировки противника была преувеличена.

По словам Чуйкова, Жуков хотел продолжать наступление на Берлин, но Сталин настоял на повороте 1-го Белорусского фронта на север, в Померанию. В своей статье Чуйков признавался, что нечаянно подслушал телефонный разговор Сталина с Жуковым 4 февраля, во время которого советский диктатор приказал остановить наступление на Берлин. Чуйков писал: «До сего дня я не понимаю, почему маршал Жуков, как заместитель Верховного Главнокомандующего и человек, досконально знавший обстановку, не попытался убедить Сталина в необходимости наступления на Берлин, а не на Померанию. Тем более что Жуков был не одинок в своем мнении; ему были хорошо известны настроения в офицерских кругах и войсках. Почему же тогда он безропотно согласился со Сталиным?»

Чуйков не первым озвучил предположение о том, что Красная Армия могла взять Берлин еще в феврале 1945 года. 19 февраля 1945 года журнал «Times» опубликовал сообщение под заголовком: «В лучшее время Жукова». В ней говорилось: «На прошлой неделе Маршалу Жукову пришлось призвать на помощь всю свою волю. Искушение было велико. Берлин, приз, за который он воевал и о котором думал со времен битвы под Москвой, находился уже почти в радиусе действия его артиллерийских орудий… Одним массированным рывком Жуков мог перенести битву в сам город… Но Жуков остановился, чтобы усилить хватку. Возможно, большой опасности и не было, и все же в попытке быстрого удара определенная опасность имелась. Жуков отлично знал то, что отлично знали и немцы: разрушающийся город превращается в крепость, и штурмующие рискуют оказаться зажатыми в руинах фланговыми атаками противника. Именно так поступил Жуков с немцами в Сталинграде».

«Times» почти читал мысли Жукова, высказанные им позже, на военно-научной конференции Группы советских войск в Германии, прошедшей в Берлине в апреле 1946 года На конференции обсуждался опыт Висло-Одерской операции, и также прозвучали предположения о том, что операция могла завершиться взятием Берлина в феврале 1945 года. На эти предположения Жуков ответил: «Конечно, Берлин не имел в этот период сильного прикрытия. На западном берегу р. Одер у противника были только отдельные роты, батальоны, отдельные танки, следовательно, настоящей обороны по Одеру еще не было. Это было известно. Можно было пустить танковые армии… напрямик в Берлин, они могли бы выйти к Берлину. Вопрос, конечно, смогли бы они его взять, это трудно сказать. Но надо было суметь устоять против соблазна – это дело нелегкое. Командир не должен терять голову, даже при успехе. Вы думаете, тов. Чуйков не хотел бы выскочить на Берлин или Жуков не хотел взять Берлин? Можно было пойти на Берлин, можно было бросить подвижные войска и подойти к Берлину. Но… назад вернуться было бы нельзя, так как противник легко мог закрыть пути отхода. Противник легко, ударом с севера прорвал бы нашу пехоту, вышел на переправы р. Одер и поставил бы войска фронта в тяжелое положение. Еще раз подчеркиваю, нужно уметь держать себя в руках и не идти на соблазн, ни в коем случае не идти на авантюру. Командир в своих решениях никогда не должен терять здравого смысла»

Впоследствии реакция Жукова на критику Чуйкова была уже менее мягкой, что и неудивительно, учитывая те выпады личного свойства, которые допускал в его адрес бывший подчиненный. Жуков подчеркивал реальность угрозы со стороны померанской группировки гитлеровцев и обоснованно опровергал заявление Чуйкова о том, что сил у них было достаточно как для устранения этой угрозы, так и для штурма Берлина. Отрицал Жуков и факт телефонного разговора со Сталиным 4 февраля, указывая, что был он в тот день совсем в ином месте. И был решительно не согласен с доводом Чуйкова о том, что на войне нужно рисковать. «Опыт истории показывает, – парировал он, – что рисковать следует, но нельзя зарываться». Спор Жукова и Чуйкова вращался преимущественно вокруг степени угрозы, которую представляла собой группировка вражеских войск в Померании. Оценить серьезность этой угрозы может помочь простой факт: правое крыло 2-го Белорусского фронта Рокоссовского и левое крыло 1-го Белорусского фронта Жукова вели бои с немцами в Померании почти два месяца! В ходе тех операций Красная Армия разгромила свыше двадцати вражеских дивизий, но ценой в 50 тысяч убитыми и 170 тысяч ранеными и потерей 3000 танков, самолетов и артиллерийских орудий. При обсуждении этого вопроса на военно-исторической конференции в Москве в январе 1966 года позиция Жукова получила широкую поддержку ее участников, в числе которых были многие заслуженные ветераны Великой Отечественной войны. Чуйков (но не Жуков) отстаивал и защищал свое мнение, но среди сторонников Жукова были Конев и Рокоссовский. Оба не причисляли себя к его друзьям, но оба дружно опровергали идею о том, что германскую оборону удалось бы легко сокрушить, если бы Висло-Одерскую операцию решено было продолжить. Несмотря на то что впоследствии Жуков защищал стратегические решения Ставки, в 1945 году маршал, похоже, воспринял Померанскую операцию без большого энтузиазма. Получив от Ставки приказ временно передать свою 1-ю гвардейскую танковую армию 2-му Белорусскому фронту для продолжения Померанской операции, он предупредил Рокоссовского: «Армия должна быть возвращена точно в таком же составе, в каком она к вам уходит!»

Во время временного затишья в наступлении Красной Армии на Берлин, установившегося в конце февраля 1945 года, Жукову представился случай встретиться с человеком, которому судьба судила стать одним из самых известных пехотинцев Второй мировой войны. Сержант-десантник Джозеф Р. Байерли считается единственным американским солдатом, воевавшим в двух армиях – США и СССР – в ходе Второй мировой войны. Опустившись прямо в расположение немцев при высадке союзников в Нормандии в июне 1944 года, он попал в плен. В январе 1945 г. Джозефу удалось бежать из концентрационного лагеря на востоке Германии, перейти линию фронта и найти 1-ю гвардейскую танковую бригаду Красной Армии. Десантник Байерли был также опытным подрывником и убедил командование 1-го танкового батальона в составе этой бригады разрешить ему остаться и сражаться вместе с ними. Через месяц он был ранен в бою и оказался на больничной койке в советском госпитале. Однажды в палатах поднялась невообразимая суматоха – в госпиталь с визитом пожаловал Жуков. Маршал очень заинтересовался историей американского солдата и, разговорившись с ним через переводчика, узнал, что у того не сохранилось никаких документов, что сильно осложняло возвращение домой. На следующий день советский офицер принес десантнику «документ» – письмо на бланке за подписью самого Жукова, благодаря которому он смог добраться до Москвы, а затем и вернуться на родину. История сержанта Байерли привлекла широкое внимание мировой общественности в 1994 году. На торжественной церемонии в Белом доме, посвященной 50-й годовщине высадки союзников в Европе, президенты двух держав – Билл Клинтон и Борис Ельцин – вручили ему медали. Байерли умер в 2004 году – за четыре года до назначения своего сына Джона послом Соединенных Штатов в России. В интервью, данном в Москве в апреле 2011 года, посол Байерли сказал, что, насколько ему известно, «Жуков помог спасти жизнь его отцу».
 
И "года не прошло". А прошло 72 года после окончания войны:
Минобороны РФ рассекретило документы о начале Великой Отечественной войны
На ресурсе запущен новый раздел, в котором можно ознакомиться со свидетельствами советских военачальников, очевидцев событий и первых дней Великой Отечественной войны из рассекреченных фондов Центрального архива ведомства. Эти документы никогда ранее не публиковались.Российская газета

Надо же, а то мы и не знали:
 
«Как установлено, 08.05.45 г. около 17 часов майор Гаврилец, находясь в нетрезвом состоянии, прибыл в расположение отдельной разведроты 108 ск с целью установления взаимодействия между подразделениями. Однако в результате действий с его стороны, позорящих звание советского офицера, выразившихся в домогательствах к слепо-больным и нанесении побоев старшине разведроты ст. сержанту Гуляеву (кав. орденов Славы трех ст.), он был задержан капитаном Калмыковым. После отрезвления майор Гаврилец был отпущен» Выдержка из политдонесения Начальника политотдела 2Уд.А. от 8.5.45 г. № 00176. «…Прибыв в расположение своей части и руководствуясь преступными соображениями, майор Гаврилец собрал л/с танковой роты и поставил боевую задачу — уничтожить якобы обнаруженное им подразделение «власовцев» с членами их семей, переодетое в форму бойцов КА. В 23.15 танковый батальон майора Гаврильца, выдвинувшись в район расположения орр108 ск, открыл беспорядочный пулеметно-артиллерийский огонь по зданию пансионата с дистанции 1 200—1 500 м. Командир орр к-н Калмыков, пользуясь низкой эффективностью огня, темным временем суток и рельефом местности, эвакуировал слепо-больных и обслуживающий персонал пансионата и разместил их в естественных прибрежных укрытиях в 500—600 метрах от места боестолкновения» Выдержка из политдонесения Начальника политотдела 2Уд.А. от 8.5.45 г. № 00176. «…Около 00.20 09.05.45 г., привлеченный картиной боестолкновения, видного со стороны моря, и желая оказать помощь предположительно своим подразделениям, участвовавшим в нем, противник приблизился на двух плавсредствах к берегу, произвел высадку десанта численностью до 50 человек и включился в бой…» И вот после боя они сошлись вместе. Еще не до конца сознавая значение случившегося, потрясенные, смотрели немецкие солдаты на советских разведчиков. Какой-нибудь час назад им казалось, что война вытеснила весь запас общих ценностных представлений, что единственный сохранившийся общий знаменатель для немцев и русских — это ненависть. Русские солдаты, заслонившие собой беззащитных немецких детей, снова открывали перед ними общий для всех людей горизонт человечности и великодушия. http://gorchakov-story.ru/other/325-rusonce.html
 
Назад
Сверху Снизу