Из очередного российского сборника / определителя по танкам.
ИМХО, есть несколько интересных мыслей, хотя и не всё однозначно...
ИМХО, есть несколько интересных мыслей, хотя и не всё однозначно...
ПОЕДИНОК БРОНИ И СНАРЯДА
Владислав Гончаров
С самого первого появления гусеничных бронированных машин на поле боя их сопровождает упорная легенда, о том, что танки предназначались для прорыва обороны противника и возникли как средство против немецких пулемётов и траншей. Может быть, изначально так оно и было — но это значит только одно: танки Первой мировой войны к танкам в современном понимании бронированных боевых машин никакого отношения не имеют.
Действитсльно, несмотря на массовый выпуск этих машин в Англии и Франции в 1916-1918 годах (англичане до конца войны изготовили около 3 тысяч танков, а французы — до 4 тысяч, из которых свыше трех тысяч составляли «Рено FТ»), за все время их применения на полях Первой Мировой, танкам не удалось достичь сколько-нибудь реального успеха. Да, бронированные машины с легкостью преодолевали нейтральную полосу и первую—вторую линию окопов — но то же самое (правда, с куда большими потерями) сплошь и рядом удавалось и пехоте. Совершить же стратегический прорыв с нарушением структуры вражеской обороны и вывести фронт из состояния пресловутого "позиционного тупика" союзникам так ни разу и не удалось. Единственной операцией, имевшей такой шанс, явилось сражение код Камбре 20 ноября — 6 декабря 1917 года. 476 танков союзников обеспечили проход всех трех полос германской обороны — за неделю наступающие войска продвинулись вперед на целых 9 километров! Однако затем немцы подтянули резервы (снятые с русского фронта) и мощным ударом ликвидировали прорыв, практически восстановив прежние позиции. Англичане потерялисотню танков и много пехоты, конечный результат операции оказался нулевым. Реально же Западный фронт был прорван немцами - в марте
следующего года, и практически без применения танков. Но эта победа обернулась против самой же Германии — нарушив устоявшуюся структуру своей обороны, немцы не смогли восстановить её на новыч позициях — и вскоре покатились назад под натиском многократно превосходящих сил союзников...
Таким образом, на полях Первой Мировой войны гусеничные бронированные машины использовались лишь для непосредственной поддержки пехоты при прорыве сильно укреплённых позиций. Впоследствии такие машины англичане назвали "пехотными танками" Они имели немалые размеры, прекрасную проходимость, множество пулемётов и иногда - короткоствольную мелкокалиберную артиллерию для разрушения огневых точек стрельбой практически «в упор». Броня этим машинам была нужна вовсе не для защиты от пулеметного огня. Вопреки распространенному мифу, на нолях Первой Мировой господствовал вовсе не пулемет, а артиллерия. Действительно, пытаться расстреливать из пулемёта ползущие по изрытой воронками нейтральной полосе цепи солдат - занятие довольно-таки бессмысленное. Зато эти цепи прекрасно уничтожаются шрапнелью — массированным артиллерийским огнем при использовании снарядов с дистанционными трубками. Такая стрельба может вестись «по площадям», с закрытых позиций, удаленных от переднего края на безопасное расстояние. А главное — одна артиллерийская батарея при этом могла легко совершать маневр огнем на фронте в два десятка километров, в то время как эффективная дальность пулемётной стрельбы не превышала и километра.
Поэтому, кстати, конструкторы первых танков и не беспокоились об их защите — 8-10-мм броня превосходно хранила экипаж от пуль и осколков, а артиллерийский снаряд в зтой ситуации мог попасть в танк только случайно. Зато когда бронированные машины преодолевали все линии окопов и вплотную подходили к артиллерийским позициям противника, им приходилось несладко — прямой наводкой германская артиллерия легко расстреливала громоздкие неповоротливые машины.
То есть получалось, что для действий в глубине обороны необходимо иметь танк, может быть, с меньшей проходимостью и вооружением, но
зато гораздо более компактный, с большей скоростью и большей дальностью хода. Ну и, желательно, более защищенный. Уже в 1918 году многим стало ясно, что эти машины в условиях современной войны должны стать аналогом кавалерии — после прорыва обороны быстро выходить на оперативный простор и закреплять успех наступления в местности, где противник ещё не успел организовать серьёзное противодействие.
Первыми машинами такого типа стали французский "Рено FT" и английский Мк-А «Уиппет». Первый был компактен, дёшев и положил начало классической танковой компоновке. Второй имел весьма неплохую скорость (до 12,5 км/ч), и огромную по тем временам дальность хода — 100 километров. Да вот беда — подгоняемые военными, английские конструкторы не успели создать для него вращающуюся башню и машина пошла в бой фактически «полуфабрикатом»: прекрасное шасси с водружённой на него нелепой, наспеч сконструированной рубкой.
"Уиппет" стал первым танком, продемонстрировавшим способность к самостоятельным действиям в тылу противника - то есть к выполнению задач кавалерии. Англичане назвали такие танки «крейсерскими» — в противовес «пехотным», служащим для усиления пехоты в атаке. Но, тем не менее, именно пехотным танкам после Мировой войны уделялось максимальное внимание. Никому и никогда не придило в голову использовать отдельных конников для усиления пехотных батальонов, однако большинство танков во всех армиях мира в двадцатые—тридцатые годы было распределено именно так. И хорошо, если это были бы настоящие танки поддержки - с короткоствол'ными "штурмовыми" орудиями большой мощности, сильной броней и максимально возможной проходимостью. Но нет, эксперименты по созданию сверхтяжелых «ползучих крепостей» (английский «Индепендент» и французский 2С) были прекращены в конце 20-х годов ввиду непомерно большой стоимости этих машин. К концу тридцатых годов самая защищенная машина мира, британский пехотный таик «Матильда» I, был снабжен абсолютно непробиваемой 60-мм броней, но вооружен... всего одним пулеметом! Советские "пехотные" танки Т-26, сконструированные на основе популярного в большинстве армий мира английского "Виккерса-шеститонного", имели лобовую броню всего 16— 25-мм и максимальную скорость 25 — 30 км/ч, что превращало их на поле боя всего лишь в легкие и легкоуязвимые орудия сопровождения пехоты. Одновременно в СССР был создан венец развития «сухопутных броненосцев», пятибашенный танк Т-35. Весивший более 50 тонн, он вооружался одной 76-мм, двумя 45-мм пушками и пятью пулеметами, но броню имел не более 30 мм! Заслуживает всяческого уважения подвиг конструкторов, сумевших в начале 30-х годов спроектировать, отладить и даже запустить в серию (что не удалось ни в одной другой стране мира) этого мастодонта, но на поле сражения он вряд ли бы сумел принести серьезную пользу, а с появлением в пехоте малокалиберных противотанковых пушек, противотанковые ружей и гранят стал абсолютно бесполезен.
Между тем, именно в Советском Союзе еще в конце 20-х — начале 30-х годов была создана теория глубокой операции, в которой гусеничной бронетехнике должна была отводиться решающая роль. Стрелковые корпуса, усиленные танками и артиллерией, должны были прорывать оборону противника на тактическую глубину. После чего в прорыв вводились подвижные механизированиые соединения, развивавшие тактический успех до оперативного. А танку, предназначенному для оперативных действий при глубоком прорыве, нет необчодимости нести тяжёлую броню
— он ведь уже действует в пространстве, где насыщенность противотанковыми средствами резко снижается. Для этой машины главными качествами являются скорость и дальность хода. И в СССР был создан такой танк — колесно-гусеничный БТ, который при вооружении и бронировании Т-26 был в полтора раза тяжелее его (13,8 т у БТ-7 против 9,4 т у пушечного Т-26), имел в два раза большую скорость и почти в три раза увеличившуюся дальность хода. На модификации БТ-7М (1939 год) был установлен дизельный двигатель, что знаменовало гигантский шаг в танкостроении — дизеля куда более экономичны и гораздо менее пожароопасны, чем карбюраторные двигатели.
Однако впервые теорию глубокой танковой операции применили все-таки немцы. В 1939—40 годах у фашистской Германии было не слишком много танков, а имевшиеся не отличались выдающимися техническими качествами. Однако именно германские военные осознали, что воюют не числом, и даже не качеством, а умением и организацией. Наиболее эффективным является использование танков в глубине вражеской территории - поэтому здесь должны быть использованы все имеющиеся танки, я придача бронированных машин пехотным частям является немыслимым расточительством. На 1 сентября 1939 года Вермахт имел всего около 3280 танков, из которых почти половину (1445 штук) составляли пулемётные Pz.I. Но эти машины были сведены в 6 танковых и 4 лёгкие дивизии - такого ударного кулака не имел тогда никто. В большинстве стран мира танки распределялись по пехотным частям, а вопрос создания отдельных механизированных соединений либо дебатировался в парламентах, либо пробивался через бюрократическую волокиту. Во Франции, ко второй половине 30-х годов стараниями полковника Де Голля все-таки было создано две танковых дивизии, но основную массу машин распределили по 50 танковым батальонам. В Англии к началу войны существовали лишь танковые полки и лишь в сентябре 1939 года, уже будучи переброшенными во Францию, они стали объединяться в танковые бригады. Прочие же страны мира тогда еще просто не имели танковых соединений.
Исключение составлял Советский Союз, где первая отдельная механизированная бригада появилась в 1930 году. В 1932 году на ее базе был создан механизированный корпус, к 1936 году в РККА имелось уже 4 мехкорпуса, 6 отдельных механизированных бригад, а также 15 отдельных мехполков в кавалерийских дивизиях. На маневрах отрабатывалось их взаимодействие с пехотой, а также использование танков в совсем уж непривычных ролях — плавающих и авиадесантных. Однако действия советских танков в Испании в 1936 — 38 годах принесли жестокое разочарование - слабая броня БТ и Т-26 легко пробивалась снарядами немецких 37-мм противотанковых пушек. А поскольку большинство советских теоретиков и энтузиастов танкового дела к этому моменту либо были расстреляны, либо оказались на Колыме, механизированные корпуса недолго думая расформировали, а все машины передали в пехоту. Финская война заставила командование РККА отменить это решение, однако её влияние на дальнейшее развитие танковых войск нельзя назвать положительным. Специфические (и более ни разу в истории Второй Мировой войны не встречавшиеся) условия прорыва «в лоб» сильной и многополосной линии обороны потребовали пехотных, а не крейсерских танков — мощных тихоходных машин с противоснарядной броней и сильной пушкой, действующих в боевых порядках пехоты. И такие танки появились — только что созданный КВ-1 и модернизированный Т-28Э с усиленной до 80 мм лобовой броней. Но тут возникла следующая проблема: пехота абсолютно не умела взаимодействовать с танками. Она отставала от техники, залегала в снег, отступала, бросая идущие вперёд машины. А танки, пройдя цепь окопов и оказавшись в оперативном тылу противника, убеждались, что закреплять достигнутый успех нечем и вынуждены были поворачивать назад.
У немцев такого быть просто не могло. Их танковые дивизии, создаваемые исключительно для глубоких операций, по максимуму снабжались всеми вспомогательными средствами — от пехоты на полугусеничных бронетранспортерах (так называемых "панцергренадеров") до командирских машин, бензозаправщиков и радиостанций. Поэтому, даже оснащенная легкими Pz.II Pz.38 (t), немецкая танковая дивизия на практике оказалась куда ценнее и эффективнее, чем советский механизированный корпус образца 1941 года. Не сильнее, а именно эффективнее — при встрече лоб в лоб, оснащенный новейшими «тридцатьчетверками» и КБ, мехкорпус просто бы смял эту танковую дивизию и раскатал ее в тонкий блин. Но в течение всего лета 1941 года немцам удавалось вести боевые действия так, чтобы под плохо организованные судорожные контрудары советских танков подставлялись хорошо насыщенные противотанковым оружием пехотные дивизии, а тем временем легкие немецкие танки, вкупе с приданной им пехотой на бронетранспортерах, оказывались глубоко в советском тылу. Даже прорвав немецкую оборону (что им удавалось неоднократно), советские танки были не в состоянии закрепить успех из-за отсутствия сопровождающей их мотопехоты, недостаточного количества бензозаправщиков и вспомогательных машин, а также плохо организованной радиосвязи.
В первые годы Второй Мировой войны легкий танк окончательно сошел со сцены. Точнее, заменился разведывательным танком - в СССР такие машины произошли от танкетки «Виккерс» через плавающие Т-38 и Т-40. Эти танки были еще более миниатюрны по размерам и весу, очень дешевы и имели минимальный экипаж. Основным же танком на поле боя стала средняя машина — средний крейсерский у наступающей стороны (немцы) и средний пехотный у обороняющейся (союзные «Гранты», «Валентайн» и «Матильды»). Советский Т-34 был хорош (особенно своей мошной пушкой), но в обороне предпочтительней было иметь более защищенную машину. Тем более, что из-за стремления добиться максимальных объемов выпуска, в 1941 — 42 годах было дано разрешение выпускать Т-34 с заведомо заниженными спецификациями: ослабленной броней и иногда 45-мм пушкой вместо 76-мм. Особой же необходимости в тяжёлых танках поначалу не испытывал никто — и КБ, и «Черчилль» оказались довольно бесполезны в обороне.
Ситуация изменилась к 1943 году, когда немцы, наконец, осознали, что начинают проигрывать в маневренной танковой войне. Не то чтобы советские танки стали намного лучше - просто Красная Армия наконец-то научилась ими пользоваться. Потребовалось противодействие, и для этого были созданы "Тигр" и "Пантера". Ни крейсерские, ни пехотные, а универсальные - предназначенные как для поддержки прорывов, так и участия в глубоких танковых рейдах. Но самое главное, они должны были в любой ситуации уметь противостоять любым танкам противника. Впоследствии именно такие машины стали называться Main Battle Tanks - основными боевыми танками. Так состоялась очередная революция в развитии бронетанковой техники, хотя тогда мало кто это осознавал.
Отныне танк стал в первую очередь средством борьбы против танка, а не только оружием глубокого прорыва. Этим средством он и продолжает оставаться до настоящего бремени — по крайней мере, стандартная оценка современных танков в большинстве случаев сводится к сравнению конкретных машин и выяснению, какая же из них сильнее. Поскольку более эффективного противотанкового средства, чем сам танк, не создано до сих пор. Пехотные управляемые противотанковые реактивные снаряды (ПТУРСы) имеют слишком небольшую дальность, а ручные гранатометы—базуки и вовсе стреляют не более, чем на сотню шагов. Многие надеялись на авиацию, и немецким пикировщикам Ю-87 "Штука" в начале Второй Мировой удавалось довольно успешно охотиться за танками противника. Но затем оказалось, что противотанковый самолет, чтобы добиться приемлемой точности бомбометания, должен иметь очень низкую скорость, а такие над полем боя выживают только при полном отсутствии вражеской авиации и наземной ПВО. По крайней мере, наладить эффективную борьбу с немецкими танками союзной авиации не удалось даже к концу войны. Ныне, несмотря на появление противотанковых вертолетов, эта проблема тоже не решена. Характерно, что во время "Шестидневной" Арабо-Израильской войны 1967 года Израиль в первые же часы боевых действий захватил полное господство в воздухе, но обеспечить подавление бронетанковых войск Египта и Сирии авиацией ему не удалось. В бой вступили танки и хотя поле сражения осталось за израильтянами, цена, уплаченная ими за победу, оказалась огромной — при этом они потеряли ненамного меньше танков, чем их противники. Танковые сражения на Индостане в 1971 году, в двух следующих войнах на Ближнем Востоке (1973 и 1982 годов) и Ирано-Иракской войне тоже велись без активного участия авиации — она занималась другими делами. Особняком стоит война 1991 года в Персидском заливе. Формально танковые войска Ирака просто прекратили свое существование, раздавленные воздушной и танковой мощью Запада. Фактически же они сразу возродились вновь, чтобы подавить восстание против Саддама Хуссейна, одновременно вспыхнувшее по всей стране. Восстание успешно подавили, причем недавние победители сразу же умыли руки и сделали вид, что судьба злодея Саддама их больше не волнует. Словом, вся операция производит впечатление грандиозного и хорошо отрепетированного спектакля, в котором одна сторона сделала вид, что проиграла, а другая — что одержала блестящую победу. На этом фоне вполне правдоподобно выглядят сообщения о том, что практически все уничтоженные американской авиацией иракские танки на самом деле были фанерными макетами.
По крайней мере, в Косово весной 1999 года тезис о неэффективности авиатехники против танков подтвердился.. Трехмесячные массированные воздушные атаки по югославским войскам, в которых была задействована значительная часть авиации НАТО, привели к смехотворным результатам — войдя в Косово, американцы и их союзники обнаружили... три разбитых танка! Наблюдатели, присутствовавшие при выводе из провинции частей ЮНА подтвердили, что никаких подбитых машин югославы с собой не забирали. Таким образом, танки вновь заявили о своей ценности. Поединок брони и снаряда ещё не закончен, и вряд ли будет закончен в ближайшем будущем.
