• Zero tolerance mode in effect!

Русско-Японская война

просто Суворов продержался дольше чем Ослабя или систершип Александр 3.
и снарядов получил думаю много.так что 100-120 попаданий вполне возможно имели место.
"Суворова" жарили с обеих сторон равномерно. Вообще интересные были броненосцы. Жаль, "Канопус" не раздолбали "Шарнхорст" и "Гнейзенау". Можно было бы сравнить повреждения.
Хотя "Слава" получила меньше, но.. Но и попадания были более современными и в подводную часть борта.
 
Фирма-строитель:Армстронг, Эльсвик (Англия)

Заложен:2.10.1879

Спущен:11.08.1880

Укомплектован:июнь 1883

Водоизмещение: 1.350 т; 1.542 т.

Размеры: 64/?/67x9,7x4,4 м.

Механизмы: 2 вала ГДР, 4 котла; 2.600 и.л.с. = 16 уз.

Уголь: 250/300 т. Дальность: 3.000 миль (8 уз.) Вооружение: 2-254/32, 4-120/35 (все казнозар. Армстронга), 2 9-фн, 4 37-мм картечницы, 2 надводных ТА 381 мм; (в 1898 г. мелкие орудия заменили на 1-76/40, 2-47/40, 2 пулемета, ТА стали 457 мм.

Экипаж: 13/137, затем 18/159 человек.

Построен в 1881 г. для Чили как "Артуро Прат" по проекту Э.Рида. Гибрид канлодки типа "Рендел" и "эльсвикского" крейсера. Куплен Японией в 1885 г. в рамках программы 1882 г. Аналогичен китайским крейсерам типа "Чао-Юнг", погибшим в битве при р.Ялу.

В годы русско-японской войны использовался как корабль береговой обороны. Исключен из списков в 1907 г. и до сдачи на слом в 1910 г. служил учебным судном.

5121834.jpg

5156653.jpg

5147437.jpg

5138221.jpg

5136173.jpg
 
14 мая 1905 г. в Цусимском бою броненосцы типа "Бородино" подверглись самому жестокому из возможных в то время испытаний – на полное уничтожение всей мощью сосредоточенного артиллерийского огня, какой располагал японский флот, в условиях, лишавших корабли возможности активно противодействовать этому уничтожению.

Условия для такого уничтожения предоставил японцам сам командующий русской эскадрой генерал-адъютант Зиновий Петрович Рожественский,он не только не обучил свои корабли искусству массирования огня, о котором, по своему бескрайнему невежеству, по-видимому, не имел даже представления, но отнял у них и скорость, и возможность маневра, и право на инициативу. Единственное, что он был пе в силах отнять у преданных им экипажей кораблей – быть и умирать героями.

Непопулярна была та война на далекой и даже не принадлежащей России окраине, отсталой оказалась тактика, и не лучших образцов было, оружие. Великую, подчас фантастическую бездарность проявлял генералитет, но рядовые и офицеры всех родов войск в массе своей сохранили достоинства, благодаря которым побеждали на Куликовом поле и под Бородиным, в альпийских и кавказских ущельях, на Балканах и в Средней Азии.



pic_56.jpg

Строй эскадры перед началом Цусимского боя.


Неумолимый, не подвластный людям рок и вполне материальная адмиральская бездарность уже в дневном бою погубили практически со всеми их экипажами флагманский "Князь Суворов" и следовавшие за ним "Император Александр III" и "Бородино". Из штатной численности их экипажей в 2665 чел. остался жив (исключая несколько снятых с "Суворова" в середине боя вместе с командующим штабных чинов) лишь один матрос." И только показания этих штабных да наблюдения с соседних кораблей и с "Орла" – единственного уцелевшего из этих четырех новых кораблей – позволяют судить о том, что было с ними, последовательно принимавшими на себя всю мощь уничтожающего огня главных сил японского флота. Вот как это происходило.

"Князь Суворов".
Этот корабль, который весь поход был средоточием безраздельно царившей над эскадрой власти командующего, с началом боя вместе с "Ослябей" стал объектом первого, жестко и целенаправленно осуществленного акта устрашения шквалом массированного огня всех японских броненосцев и крейсеров. Десятки ежесекундно обрушивающихся на корабли снарядов в считанные минуты превратили их в охваченные пожарами остовы, содрогавшиеся от разрывов снарядов и собственной стрельбы и подчас скрывавшиеся из вида в дыму разрывов и непрерывно вскипавших у бортов водяных фонтанах.

Люди на кораблях, последовательно попадавших под эту лавину, не имели возможности даже осмыслить и осознать сущность примененного японцами массированного огня. И только издали- с крейсеров, как это удалось лейтенанту с "Авроры" А. Н. Лосеву, оказалось возможным увидеть в японской стрельбе новый метод и описать эту несущую смерть и разрушения, гигантскую-дугу в 6 км – "струю" сотен снарядов, непостижимо точно и неотвратимо, словно из ствола брандспойта, направляемую на избранную цель. И цель этого сосредоточения, пока жертва не выводилась из строя, была всегда одна. Хорошо было заметно, как эта струя, когда цель пыталась уйти из-под накрывающего ее потока, снова нащупывала ее (сближением или отходом колонны стреляющих кораблей) до восстановления прежнего, установленного последней пристрелкой, прицельного расстояния. Это, как определили наблюдавшие стрельбу офицеры крейсеров и как впоследствии формулировал один из виднейших русских флотских артиллеристов капитан 2 ранга Н. И. Игнатьев, был метод "стрельбы пристрелкой". Метод "весьма грубый", сопряженный, в силу принципа струи, с огромным расходом боеприпасов, но обеспечивавший гарантированное уничтожение противника с предельных (недоступных русским из-за отсутствия опыта) расстояний одними только фугасными снарядами. Хорошо усвоив европейское изречение о том, что "война дороже всех кораблей", японцы не скупились на расход снарядов и для пополнения их имели в трюмах обширные запасы, которые (по некоторым сведениям) и были перегружены во время ночного перерыва боя из трюмов в погреба.

Постоянно нависая дугой своего строя над русскими, поместив в фокусе головной корабль (что не составляло труда при огромном превосходстве в скорости) и прикрываясь таким образом от огня следовавших за ним броненосцев, по "Князю Суворову" жесточайший массированный огонь вели броненосцы "Микаса" (флаг командующего адмирала Того), "Шикишима", "Фудзи", "Асахи" и замыкающие их колонну броненосные крейсера "Кассуга" и "Ниссин" -те самые, от приобретения которых З. П. Рожественский отказался под более чем смехотворным предлогом их несоответствия тому конструктивному типу, который был принят в русском флоте. К этим главным силам, составляющим 1-й боевой отряд, в отдельные моменты боя периодически присоединялся тесно с ним взаимодействовавший 2-й боевой отряд, включавший броненосные крейсера "Идзумо" (флаг вице-адмирала Камимура), "Адзума", "Токива", "Якумо", "Асама", "Ивате" (флаг младшего флагмана контр-адмирала Симамура). Такой "принцип парома", когда на концевых кораблях колонны имеется ответственный флагман, посвященный во все подробности и задачи боя, а потому и обеспечивающий оперативность и гибкость командования при любой ситуации и любых поворотах и изменениях строя, являлся одним из тех разительнейших отличий в боевой подготовке и организации японского флота, о котором не было и намека на эскадре З. П. Рожественского, вообразившего себя полубогом.


pic_57.jpg

Начало боя. Положение эскадр в период с 13 ч. 30 мин. до 13 ч. 40 мин.


В двух струях сосредоточенного огня этих двух отрядов на избранный для уничтожения очередной русский корабль каждую минуту обрушивалось до 14 снарядов калибром 305 мм, до 2-254 мм, до 76-203 мм, до 265-152 мм, до 500-75 мм. Даже 1-3% их доли в расчете на несколько часов боя было с избытком достаточно, чтобы многократно вывести корабль из строя. Ведь все они могли поражать многочисленные на тогдашних броненосцах, уязвимые для мощных фугасных снарядов, не имевшие брони или слабо прикрытые, важные узлы и детали, уничтожение которых вместе с обширными пожарами делало корабль небоеспособным. Такова была японская тактика, обеспечившая победу в Цусиме спустя 41 минуту после начала боя, когда, не выдержав страшного огня, одновременно с тяжелыми повреждениями вышли из строя броненосцы "Князь Суворов" и "Ослябя", когда вся инициатива безраздельно перешла в руки японцев, а действия русской эскадры состояли лишь в одних жалких попытках уклониться от жестокого избиения и каким-нибудь образом проскользнуть мимо японцев на север. Директива Зиновия Петровича продолжала выполняться в точной аналогии с поведением того медведя, пример которого вспоминал в "Цусиме" А. С. Новиков-Прибой.

Что касается японского метода стрельбы, который почему-то вовсе ускользнул от внимания не только А. С. Новикова-Прибоя, но и всех без исключения современных авторов, то он состоял в следующем. В отличие от применявшегося русскими традиционного, как на всех флотах мира, достаточно длительного и пригодного лишь на относительно небольших расстояниях (когда падения снарядов хорошо видны) "нащупывания" цели захватом ее в "вилку", японцы, ориентируясь по показаниям дальномеров (и не требуя от них высокой точности) делали пристрелочные залпы с заведомыми, но близкими к цели недолетами. Установив прицелы всех орудий (по их таблицам стрельбы) на полученное таким путем, близкое к цели расстояние, они немедленно открывали интенсивный огонь и одновременно, держась до того на параллельном курсе, начинали быстрое сближение. Как только эллипс рассеивания накрывал цель (о чем говорили участившиеся поражения), корабли ложились на строго параллельный курс и развивали предельную скорость стрельбы. При попытках цели вырваться из-под смертоносной струи расстояние до цели соответственно изменялось, и эллипс снова утверждался над целью. Если какой-либо из кораблей, участвовавших в этом сосредоточенном расстреле, попадал под начавший делаться ощутимым обстрел с одного из русских кораблей, то он, нимало не заботясь о равнении в строю и соблюдении интервала, немедленно уклонялся в сторону и продолжал огонь с поправкой (видимо, на основе постоянно осуществлявшейся прокладки), соответствующей величине уклонения. Ничего похожего русские корабли, приученные своим командующим держаться исключительно строго "по струночке", позволить себе не могли и своим идеальным строем и равнением обеспечивали японцам предельно благоприятные условия для уничтожения.

Непрерывно падавшая на русские корабли лавина снарядов, обладавших втрое-вчетверо более сильным фугасным зажигательным действием, в первые же минуты вызвала на "Ослябе" и "Суворове" множественные пожары, вывела из действия значительную часть противопожарных средств и назначенных к ним людей, лишив экипажи возможности эффективно бороться с огнем. Произошло то, о чем настойчиво предупреждали командующего корабельные инженеры, когда предлагали кардинально освободить корабли от переполнявших их горючих предметов. Оставленные на "Суворове" вместе с десятками деревянных шлюпок, они обратили середину корабля в огромное, все разраставшееся кострище (что, впрочем, приводя в пример не успевший хорошо загореться "Орел", З. П. Рожественский впоследствии со спокойной уверенностью отрицал), с которым уже вскоре стало некому и нечем бороться. Островками в этом огненном море, прервавшем всякое сообщение между оконечностями корабля, оказались башни 152-мм орудий. Из- за этого же на 10-й минуте боя командир левой кормовой башни лейтенант Редкин просил изменить курс, чтобы сбить пламя, уже раскалившее броню и закрывшее цель для стрельбы.

Тысячи ежеминутно осыпавших корабль осколков от снарядов (которые, к удивлению русских, разрывались даже при ударе о воду) и обломки корабельных конструкций поражали людей через прорези башенных рубок и особенно уязвимой, боевой рубки. "Газы обжигали насмерть людей и были чрезвычайно удушливы. Разрывавшиеся снаряды давали множество осколков и массу раскаленной металлической пыли. Вентиляторные трубы принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы разрывавшихся снарядов. В боевую рубку непрерывно попадали осколки снарядов через просветы, иногда целым дождем мелкие щепки дерева, дыма, брызги воды от недолетов и перелетов. Шум от разрыва и ударов снарядов вблизи боевой рубки и от своих выстрелов заглушал все. Дым и пламя… не давали возможности видеть через просветы рубки, что делается кругом. Только урывками можно было видеть иногда отдельные части горизонта. Никаких правильных наблюдений, да еще в желаемом направлении, не было возможности вести". Этот рассказ флаг-капитана Клапье де Колонга дополнял флаг-офицер лейтенант Кржижановский, который отмечал, что из-за нескольких попаданий осколков внутрь рубки, убивших уже несколько человек, все в рубке "начали держать головы ниже края брони, взглядывая на неприятеля ежеминутно".

Стабильный во всех сражениях процент попаданий, который при Цусиме, благодаря особо благоприятным для японцев условиям, мог быть даже и выше.


pic_58.jpg

14 ч. 30 мин. Броненосцы "Суворов" и "Ослябя" выходят из строя.


В таком жалком и беспомощном состоянии пребывал весь командный состав броненосца и чины штаба во главе с грозным адмиралом, на кого с надеждой были обращены все мысли и взоры эскадры. Но адмирал, поглядывая снизу на стоящих у штурвала, был тих и незаметен и лишь дважды дал указание об уклонении в сторону от слишком уж ставшего невыносимым японского огня. Этим и закончилась вся его флотоводческая роль.

Через 22 минуты после начала боя сбило левый дальномер, и старший артиллерийский офицер лейтенант Владимирский переставил на его место правый. Но уже через 5 мин. окружавшая рубку стена дыма и газов полностью закрыла обзор, сделав невозможным и управление стрельбой и определение расстояний. С катастрофической быстротой таяла боеспособность корабля. Носившийся над ним, ни на минуту не утихавший смерч огня и стали оборвал наконец передачу из боевой рубки всех приказаний, заставил башни и батареи определять расстояния на глаз и стрелять самостоятельно. Недолго действовала кормовая 305-мм башня. Уже в 14 час. 05 мин. на ней повредило крышу, но башня продолжала безостановочно стрелять, пока новый снаряд, угодивший уже прямо внутрь, не вызвал страшной силы взрыв (это было в 14 час. 15 мин.), которым убило и искалечило всю прислугу, сдвинуло орудия с цапф и сбросило на палубу сорванную с креплений крышу.

Пробоина в подводной части вызвала крен, увеличивавшийся из-за воды, которую захлестывало через сорванные взрывами крышки полупортиков 75-мм орудий. Их прикрывали мешками с углем. Вода начала неудержимо разливаться по батарейной палубе, грозя еще более ухудшить остойчивость. С поступлением воды боролись работающие на полную мощность водоотливные насосы. Освещение, погасшее было в носовом кочегарном отделении, исправил младший минный офицер корабля лейтенант Вырубов. Корабль жил и действовал во всех своих боевых частях, люди выполняли свой долг, но несчастья не переставали их преследовать. Собранный для тушения пожара последний резерв палубной команды – несколько десятков человек- был почти полностью уничтожен взрывом снаряда при их выходе на палубу. Искры и даже целые обгоревшие доски сыпались через все шахты и вентиляционные решетки, попадая на раненых в коридоре у перевязочного пункта. Группу раненых матросов и офицеров, спешивших увидеть перевернувшийся будто бы, японский броненосец, перебило снарядом, разорвавшимся над выходом из люка.

В моменты двух поворотов, делавшихся по приказанию адмирала (один раз для временного уклонения от пристрелявшихся японских кораблей, другой -уже сразу на 4 румба), между 14 час. 05 мин. и 14 час. 20 мин. в броню рубки ударило два снаряда, осколками были ранены находившиеся в рубке, не исключая и сидевшего на полу адмирала. Одновременно из-за перебитых приводов к рулевой машине и машинных телеграфов к левой машине корабль неудержимо (это было около 14 час. 26 мин.) покатился вправо и, описывая полную циркуляцию, прорезал строй эскадры за кормой "Сисоя Великого" (он успел дать полный ход, избежав таранного удара) и, разойдясь с также удачно успевшим отвернуть влево "Наварином", застопорил машины, чтобы начать управляться без помощи руля.

Эскадра, только что пережившая гибель перевернувшегося "Осляби", лишилась теперь и своего флагманского корабля. Ее, в соответствии с ранее отданным приказом адмирала, продолжал вести на север шедший в строю вторым, а теперь оказавшийся головным "Император Александр III". Лишенный возможности управляться, быстро отставший "Князь Суворов" должен был теперь, согласно тому же приказу, рассчитывать только на свои собственные силы.

Но японцы слишком рано сочли корабль погибающим: броненосцы этого типа обладали несравненно большей живучестью, чем те, к которым принадлежал так быстро погибший "Ослябя". Искалеченный до неузнаваемости, охваченный сплошным каскадом огня, содрогавшийся от взрывов патронов у орудий на мостиках, без мачт и дымовых труб, "Князь Суворов" имел еще достаточно сил, чтобы отбить первую атаку бросившихся на него миноносцев. Руль удалось поставить прямо, и, маневрируя машинами, корабль пытался следовать за эскадрой. И она, в силу ли совпадения последующих маневров под огнем японцев или повинуясь решению тех оставшихся неизвестными офицеров, а может быть, и матроса, что стоял у руля "Императора Александра III", вернулась к изнемогающему "Суворову". Это заставило отойти японские миноносцы и дало возможность миноносцу "Буйный" снять с "Князя Суворова" раненого адмирала и его штаб. В этой отчаянной операции, когда на крупной зыби миноносец бросало то вверх, то вниз, у борта броненосца, накренившегося на 10°, люди обоих кораблей проявили исключительное мужество и умение (всего было снято 8 офицеров и 15 матросов, прыгавших на корабль со среза броненосца).


pic_59.jpg

14 ч. 45 мин. Поворот "Александра III" на норд.


Продолжая отчаянный бой, эскадра вновь проложила курс на север, и "Князь Суворов", как казалось многим, стал в ее строю концевым кораблем. Но идти с флотом он уже не мог. По показаниям снятых с него штабных, восстановленным рулевым устройством нельзя было действовать из-за перебитых приводов и потери всякой связи с центральным постом, откуда пытались управлять кораблем. Переговорных труб, которые могли бы спасти положение, в рулевом отделении не было. Править по курсу непосредственно из рулевого отделения также было невозможно-полагавшийся здесь по проекту боевой компас еще в походе, ради удобств плавания перенесли на верхний мостик и перед боем не возвратили. Начатая было лейтенантом Леонтьевым (до подхода "Буйного") проводка для управления рулевым электродвигателем, видимо, не получилась.

Управление непосредственно машинами из-за длительности и путаницы в передаче приказаний (по переговорной трубе через подбашенное отделение) также не удавалось -и ранее проявляя рыскливость, корабль без руля держаться на курсе не мог. Продвижение вперед было ничтожным. Такой случай в приказах адмирала предусмотрен не был и практически в походе не проверялся. Не было предпринято и попыток силами крейсеров и охраняемых ими транспортов снять людей с утратившего боеспособность корабля.

Оставленный эскадрой и забытый штабными чинами, "Князь Суворов" должен был повторить трагедию крейсера "Рюрик", погибшего в этих же водах 1 августа 1904 т. Последними офицерами корабля, которых запомнили и с помощью которых перебрались на "Буйный" штабные чины, были лейтенанты М. А. Богданов, П. А. Вырубов и прапорщик В. И. Курсель. Они и возглавили последний бой корабля. К едва двигавшемуся, еще полному людьми на боевых постах, но способному стрелять только из двух 75-мм кормовых пушек броненосцу с заходом солнца подкрались три миноносца. Им не составило труда выбрать безопасную позицию и безошибочно выпустить по ярко пылавшему в ночи и уже лежавшему на левом борту кораблю три торпеды. Корабль затонул в считанные минуты. Спасенных не было.

"Император Александр III".
Единственный в эскадре имевший отборную команду Гвардейского экипажа, "Император Александр III" от остальных броненосцев серии отличался и своим опытом почти годичной кампании * и налаженностью порядка службы, и свойственной гвардейцам подготовкой. Все это создало броненосцу репутацию образцового корабля, привычно бравшего адмиральские призы за скорость погрузки угля и успевавшего по окончании работ непременно подкрашивать борт и всегда выглядеть лучше всех.

Особенно радовало адмирала искусство своего кормового мателота всегда безукоризненно поддерживать в походе четкое равнение в кильватер флагманскому "Суворову". И даже если он совершал ошибку, как случилось на маневрах у Мадагаскара, то выговор за нее доставался не ему, а непричастному и едва не пострадавшему от этой ошибки, нелюбимому адмиралом "Орлу". В образец для всех кораблей приводился и организованный на "Императоре Александре III" порядок надзора за состоянием водонепроницаемых переборок и водоотливных средств. Но эта похвальная, хотя подчас уже без чувства меры, чисто гвардейская наклонность к чистоте и порядку помешала офицерам корабля решиться на связанные с ломкой и неудобствами меры по освобождению корабля от обилия запасов и, особенно, деревянных шлюпок и отделки кают.

Не поддержав подобные инициативы, выдвинутые специалистами "Орла" и "Бородино", офицеры "Императора Александра III", возможно, повлияли и на скептическое отношение к этим мерам со стороны запретившего их командующего.

В бою 14 мая 1905 г., возглавив эскадру после выхода из строя флагмана, "Император Александр III" подтвердил лучшие традиции императорской гвардии: стойкость, бесстрашие, презрение к смерти. Именно "Александр III", вместо продемонстрированной командующим постыдной пассивной тактики, предпринял попытку прорваться под хвостом японской колонны, когда адмирал Того, видимо, уверившись, что русские неспособны ни к какому маневру, в своем стремлении к массированию огня по головному кораблю слишком далеко вырвался вперед. И хотя из-за малой эскадренной скорости прорыв не удался, японские броненосцы, вынужденные совершить обратный упреждающий маневр, должны были ослабить огонь и даже, временно потеряв русскую эскадру, вовсе его прекратить.

Вступивший на место главных сил отряд броненосных крейсеров Камимуры, продолжая идти прежним курсом, перенес свой огонь на уже утративший значительную часть артиллерии и вынужденный идти прежним 9-уз ходом "Император Александр III". Это дало передышку остальным кораблям, но уже около 14 час. 40 мин. "Александр III", получив, видимо, такие же повреждения, что и "Князь Суворов", вышел из строя. Быстро справившись с повреждениями, он занял место позади "Сисоя Великого" и возобновил бой.

За время перерыва, произошедшего из-за усилившегося тумана, корабль нагнал свой отряд и вступил в кильватер "Орлу". Строго, как и в течение всего похода, выдерживая интервал (шедший теперь за ним "Император Николай I" заметно "оттягивал"), "Александр III" вместе с отрядом оказался под особенно интенсивным расстрелом догонявшей справа японской эскадры. И до того уже сильно поврежденный, корабль вышел из строя и начал отставать, но, справившись с пожаром, еще раз нагнал своих и шел между "Сисоем Великим" и "Адмиралом Нахимовым".

Огонь противника достиг предельной интенсивности- японцы спешили засветло реализовать плоды уже достигнутой победы. "Струя" японских снарядов начала перемещаться уже и на концевые броненосцы, и гибель их, казалось, была предрешена. И в этот момент, как свидетельствовал наблюдавший за боем с марса "Адмирала Нахимова" мичман Энгельгардт, строй эскадры с увеличившимся до опасного от циркуляции креном прорезал, не переставая вести огонь, "Император Александр III", и японские броненосные крейсера немедленно перенесли на него весь свой огонь. Кем был предпринят этот ставший подвигом самопожертвования последний маневр доблестного корабля, кто успел дать команду о спасении людей – на эти вопросы история уже никогда не ответит.

Крен корабля на правый борт все увеличивался, палуба ушла под воду, и из воды показались винты, из которых правый еще работал. Это было на исходе 7 час. вечера. К сотням людей, державшимся на воде около днища (до 30 человек успели перебежать на него по уходившему в воду борту), поспешил державшийся поблизости крейсер "Изумруд". Но японцы, как они делали при гибели "Осляби" и как будут делать при гибели других кораблей, открыли огонь по приблизившемуся для спасения крейсеру. Сбросив койки, спасательные круги и пояса, "Изумруд" должен был уйти.

Оставляя слева место гибели "Александра III", эскадра, ведя отчаянный бой, уходила на север. Было видно, что уже после захода солнца к еще державшемуся на воде днищу подходили японские миноносцы, но пытались ли они спасать тонувших- неизвестно. Не исключено, что кто-то, может быть, и был подобран, но мог и погибнуть как раз на тех немногих миноносцах, что были потоплены при ночных атаках русских кораблей. С корабля не спаслось ни одного человека.

"Бородино".
Родоначальник серии, составившей главную силу эскадры, раньше всех начатый постройкой и дольше всех, в силу порядков казенного судостроения, строившийся, корабль, в отличие от "Императора Александра III", вышел в плавание далеко не в полной готовности. И потому немало досталось ему в походе и грубых выволочек, и просто оскорблений со стороны нетерпеливого, жаждавшего скорейшей и полной исправности адмирала. Но судьба, словно оберегая корабль от несправедливости, наделила его дружной кают-компанией и знающим, прошедшим тихоокеанскую школу командиром.

Все эти достоинства в полной мере проявились сначала в строю эскадры, а затем и во главе ее, когда в бою выбыли два передних мателота. Уже в первые полчаса боя, когда "Бородино" на несколько минут вышел из строя (видимо, из-за неполадок рулевого устройства), он даже вне строя продолжал вести огонь, направляя выстрелы своей кормовой 305-мм башни над ютом закрывшего его от противника "Орла". Использовав имевшийся резерв скорости (еще одно подтверждение несостоятельности заявлений З. П. Рожественского о "тихоходности" его кораблей), "Бородино" вернулся на свое место впереди "Орла", а затем – это было около 14 час. 40 мин. – возглавил эскадру взамен выбывшего "Императора Александра III". Уже спустя 10 мин. его командир капитан 1 ранга П. И. Серебренников, оценив обстановку, предпринимает попытку прорваться между строем японских броненосцев, которые слишком ушли влево (чтобы предотвратить прорыв, начатый "Императором Александром III"), и их броненосными крейсерами, чрезмерно продвинувшимися вправо. Убедившись в рискованности боя с русскими броненосцами, еще сохранившими достаточно сил, Камимура отходит к своему 1-му отряду, и "Бородино" делает крутой поворот на юго-восток.

Этим курсом эскадра могла оторваться от противника (оба японских отряда шли в тот момент в противоположную сторону) и спасти хотя бы часть кораблей. Такое решение, шедшее в разрез с директивой о прорыве во Владивосток, командир "Бородино" взять на себя не посмел. Это был вправе сделать адмирал Н. И. Небогатов, находившийся на "Имераторе Николае I", к которому по всем нормам Морского устава должно было перейти командование, но он никаких признаков активности не проявлял, по-прежнему, как ему предписал командующий, держась в общем строю.

* Корабль даже успел до начала войны окраситься в белый цвет для предстоявшего в 1903 г. заграничного плавания.


pic_60.jpg

Флагманский корабль японского флота броненосец "Микаса".


Около 15 час. 15 мин. "Бородино" снова ложится на курс NO 23° и, ведя эскадру, возобновляет бой с настигшими его обоими японскими отрядами. Боясь, видимо, что "Бородино" может попытаться реализовать еще сохранившуюся наступательную мощь своих передовых кораблей и бросится напролом, японский командующий отходит на север и в сгустившемся тумане снова теряет противника. И опять адмирал Небогатое упускает возможность спасти остатки эскадры. Не желая брать на себя ответственность, он своим бездействием принуждает "Бородино" продолжать вести эскадру прежним, предписанным командующим курсом NO 23°. Поворачивая на этот курс, "Бородино", а за ним и все броненосцы приближаются к месту боя наших крейсеров, которые, защищая свои транспорты (такую "стратегическую" задачу поставил перед ними в бою командующий), с трудом отбивались от наседавших на них со всех сторон японских легких крейсеров. Огнем броненосцев японские легкие крейсера были рассеяны, но на гром выстрелов подошли главные силы противника, и бой возобновился с ожесточением последней, завершающей фазы. Дважды теряя ускользавшую от них русскую эскадру и не ожидая, что русские корабли, несмотря на всю мощь примененного против них огня, проявят столь необъяснимо высокую стойкость и живучесть, японский командующий приказал развить предельную интенсивность, не жалея оставшихся снарядов.

В этот период "Бородино", оставаясь с не выравненным креном на правый борт, был поражен залпом 152-мм снарядов, из которых один, беспрепятственно пройдя просвет боевой рубки, разорвался внутри. Взрывом убило старшего артиллерийского офицера лейтенанта И. Е. Завалишина, старшего штурманского офицера лейтенанта Б. И. Чайковского, мичмана К. Р. де Ливрона, вахтенного офицера мичмана А. В. Кочукова. У командира П. И. Серебренникова оторвало кисть руки, и в командование вступил старший офицер капитан 2 ранга Д. С. Макаров. Тогда же в носовом каземате прошедший через порт 152-мм снаряд перебил прислугу обеих 75-мм пушек Вторично был ранен командир этой батареи поручик граф Л. Бенингсен. Крен на правый борт увеличился, в батареях разгорались пожары, и бороться с ними было уже некому. Все еще удерживая огнем 152-мм башен на безопасном расстоянии пытавшиеся сблизиться то справа, то слева японские миноносцы (они уже приготовились к ночным атакам), корабль продолжал бой с главными силами.

Но огонь корабля заметно слабел, из орудийных портов вырывалось пламя пожаров, в огне был и кормовой мостик, где, как было видно с "Орла", взрывались ящики с 47-мм патронами. Незначительный до того 4-5° крен вдруг начал быстро нарастать, и корабль, успев сделать последний залп из правой 152-мм башни, в то же мгновение начал неудержимо валиться на борт. Это произошло около 19 часов за считанные минуты до уже начавшегося захода солнца. На шедшем в кильватер "Орле", чтобы не столкнуться с перевернувшимся кораблем (винты его еще продолжали медленно вращаться), едва успели отвести руль. Ни он, ни следовавшие за ним корабли, ведя ожесточенный бой и уже не имея никаких спасательных средств, ничем не могли помочь погибавшим. Людей, державшихся на днище и плававших вокруг него, поглотила быстро наступившая ночь. Единственным спасенным с корабля оказался марсовый Семен Ющин. Удержавшись за всплывший с корабля рангоут гребного катера, он спустя несколько часов был подобран проходившим мимо японским миноносцем. Других свидетелей боя с "Бородино" не оказалось.

"Орел".
Позже всех, за 5 дней до ухода из Ревеля (едва не опоздав к высочайшему смотру), присоединившийся к эскадре, этот четвертый броненосец серии начал поход с большим числом не прошедших испытаний технических средств. По счастью, удачный подбор офицеров и командира позволил очень скоро создать в кают-компании обстановку подлинно творческой заинтересованности в совершенствовании своего корабля, позволившую сделать для его боеготовности значительно больше, чем это удалось экипажам других кораблей.

Здесь не было ни снобов, ни кичившихся своей родовитостью аристократов, ни просто равнодушных к службе бездельников. Эту атмосферу, лишь изредка осаживая иногда перехлестывавшие через край свободу и демократичность суждений, поддерживали и умело направляли на интересы службы старший офицер и командир корабля. На "Орле" не стали раздувать в политическое дело просветительскую деятельность среди матросов, в которой был замечен баталер А. С. Новиков.

Единым фронтом выступила кают-компания "Орла" в защиту чести и достоинства своего товарища-мичмана, подвергшегося высокомерному обращению со стороны одного из штабных чинов, а затем и ошельмованному в одном из приказов командующего. Включение в состав кают-компании полного творческих инициатив и свободомыслия, только что прошедшего при постройке "Орла" школу практического судостроения корабельного инженера В. П. Костенко также способствовало формированию живой заинтересованности офицеров в деле совершенствования своего корабля.

Это редкое для той поры творческое единодушие позволило в конечном счете сформировать под председательством командира и при участии всех старших специалистов своего рода неформальный совет, который разработал и полностью сумел осуществить первую по широте охвата проблем программу мер по повышению живучести и боеспособности корабля. Она, как рассказывал в дальнейшем В. П. Костенко, включала семь основных направлений: дополнительную защиту людей и техники (посредством завес из стальных тросов,-колосников и т. д.) от действия снарядов противника; всемерное * уменьшение пожароопасности (с устранением деревянных изделий, вещей и деревянной отделки) и повышение надежности действия и защиты пожарных систем; выравнивание крена и усиление водонепроницаемости полупортиков батарей 75-мм артиллерии; отработка маршрутов сообщения между боевыми постами и доставки раненых (включая прорубание лаза в настиле мостика для хода в боевую рубку при сбитых трапах); управление рулем из запасных пунктов; местную защиту дальномеров, прожекторов систем ПУАО и средств связи; средства заделки пробоин в легком борту.

Кроме того, пользуясь разработанными А. Н. Крыловом таблицами непотопляемости, В. П. Костенко по собственной инициативе вычислил крены, дифференты и осадку корабля, которые соответствовали затоплению отсеков под броневой палубой. На основе этих данных совместно с трюмным механиком Н. М. Румсом он выявил наиболее опасные случаи, и с согласия старшего механика И. И. Парфенова и командира Н. В. Юпга началась планомерная работа по конструктивному предотвращению этих опасных случаев.

Тогда-то и выяснилось значительное несоответствие между этими задачами и возможностями штатных систем. Оказалось, что при разрушении легкого борта крен уже в 7° (вследствие перегрузки корабля) приводит к беспрепятственному распространению воды по главной броневой палубе, на которой имелась лишь одна водонепроницаемая переборка на 13 шп. Это означало быструю потерю остойчивости и опрокидывание. Такой случай, едва не погубивший корабль, уже произошел во время Гулльского инцидента, когда из-за сильного волнения вода начала поступать на центральную батарею через открытые комендорами наветренные порты. Только немедленным их задраиванием и спуском воды в верхние бортовые коридоры через открытые броневые крышки удалось остановить начавшееся катастрофическое уменьшение остойчивости.

С учетом этого опыта определились три главные задачи, решение которых обеспечило повышение безопасности корабля и эффективную борьбу за его живучесть. Это было повышение начальной остойчивости, создание системы отсеков, затопление которых позволяло с наибольшим эффектом выпрямлять крены и дифференты, и, наконец, обеспечение максимальной скорости этого затопления. Быстрое контрзатопление являлось решающим фактором. Для этого время его действия при кренах до 7° должно было составлять не более 3-5 мин. Тщательное наблюдение в походе за состоянием нагрузки корабля позволило (использовав в качестве кренования момент подъема 25-тонного минного катера) в дальнейшем контролировать состояние начальной остойчивости в зависимости от приема и расходования грузов.

Силами команды на батарейной палубе обеспечили не предусматривавшуюся по проекту водонепроницаемость броневых траверзов на шп. 31,63, 91, а легкую переборку на шпангоуте 87 с той же целью прочеканили и подкрепили. Благодаря этим мерам вода, попавшая на палубу, могла быть локализована в каждом из шести образовавшихся отделений. Крышки портов 75-мм орудий снабдили также нештатными приспособлениями для быстрого открывания и закрывания, а навыки пользования ими отрабатывали на специальных учениях.

Для быстрого восстановления остойчивости в случае получения кораблем пробоины создали также lie предусматривавшуюся французским проектом систему автоматического контрзатопления отсеков, противолежащих аварийному. Ее особенность состояла в том, что штатные креповые грубы, соединявшие между собой симметричные бортовые отсеки, применили в качестве водопротоков из заранее заполненного пресной водой отсека одного борта в пустой отсек другого. Это позволяло создавать кренящий момент простым открыванием крана и не требовало перекачивания или приема воды из-за борта. Таким путем в течение 2 мин. удавалось справляться с 6° и даже 10° креном от больших масс воды, скапливавшихся на палубах при тушении пожаров.

Прошедшие специальную подготовку, хорошо натренированные трюмные старшины и их подручные стали благодаря этому норшеству спасителями корабля в бою, когда он из-за перекатывавшейся по палубам воды оставался в накрененном положении. Чрезвычайно важной мерой было и освобождение корабля от значительной массы имевшихся на нем горючих материалов. Их обилие в деревянной отделке верхних рубок, адмиральского помещения, кают-компании и офицерских кают крайне поразило побывавшего в Ревеле на "Князе Суворове" германского военно-морского агента. По его словам, на германских кораблях допускается только металлическая мебель, а в военное время ковры, занавески, шторы и мягкие кресла (ими обзавелись для своих кают и многие офицеры – Р. М.) в кают-компании, гостиных и офицерских помещениях вообще запрещены. За такое состояние, в каком находились шедшие на войну русские броненосцы, в германском флоте командиры были бы отданы под суд.


pic_61.jpg

Броненосный крейсер "Адзума" в составе 2-го броненосного отряда. Фото сделано с крейсера "Идзумо".


Но любители комфорта не верили в опасность пожаров. Такого же мнения придерживался, видимо, и адмирал, который не поддерживал инициативу флагманского корабельного инженера Е. С. Политовского о решительном освобождении кораблей от дерева и кардинальной их разгрузке. Скептически отнеслись к таким предложениям инженеров "Орла" и "Бородино" также и на гвардейском "Императоре Александре III", где В. П. Костенке пришлось, как он писал позднее, выслушать целую отповедь о "мичманском" направлении мыслей кают-компании "Орла", где слишком уж любят "играть в войну", что при сильных противопожарных средствах нечего бояться огня и что легко разорить каюты, но неудобно будет в них жить и дорого восстанавливать их отделку, если во Владивосток удастся прийти с небольшими повреждениями.

В результате насущно необходимые меры, которые могли спасти корабли, взяли на себя смелость (уговорив командира) осуществлять в полной мере только на "Орле" и отчасти на старых, особенно переполненных деревом броненосце "Наварин" и крейсерах "Адмирал Нахимов" и "Дмитрий Донской". Не было забыто на "Орле" и такое средство, как покрытие перед боем деревянного настила палубы негорючим, предусмотрительно заготовленным перед уходом из Кронштадта составом. Утилизации подвергли даже мешки с углем, остававшиеся в батарее 75-мм орудий, – из них устроили защитные брустверы.

Все эти меры и тренировки личного состава по борьбе за живучесть позволили "Орлу" вступить в бой в полной уверенности в надежности своей техники и всего корабля. Более чем существенно и то обстоятельство, что машины корабля, благодаря исключительно заботливому уходу и надзору, находились в лучшем состоянии, чем при выходе из Кронштадта и даже в ночном переходе после боя 14 мая действовали вполне исправно и легко могли обеспечить 16 уз, а если надо, то и близкую к приемной 18-уз скорость. Будь на других кораблях проведена столь же настойчивая и кропотливая подготовка, как на "Орле", прояви адмирал действительную, а не показную заботу о боевой подготовке кораблей, их гибель, безусловно, не была бы столь быстрой и, возможно, могла быть предотвращена.

В бою обстоятельства сложились так, что, будучи четвертым в строю, "Орел" лишь к концу дня стал объектом уничтожения. Следуя в кильватер за "Бородино", он не мог помочь оказавшемуся от него вблизи слева "Ослябе". "Второму отряду вступить в кильватер первому", – требовал сигнал адмирала, все еще продолжавшего за секунды до открытия огня "дрессировать" своих командиров. И "Ослябе" ничего не оставалось, как уменьшить скорость, а затем и вовсе остановиться, чтобы дождаться, когда "Орел", идя с 9-уз скоростью, настолько продвинется вперед чтобы можно было лечь ему в кильватер, предварительно довернув вправо. Так адмирал, бездарно просчитавшись в своем "генерал-адъютантском" глазомере, выстроил свой отряд, не дойдя до створа линии, которой до начала "маневра" шли "Ослябя" и остальные, ведомые им броненосцы. Он предпочел, чтобы из созданной им глупости эти корабли выпутывались сами.

В результате японцы беспрепятственно открыли бешеный огонь по выделявшемуся своей высокобортностью, более других выдвинутому к ним и несшему контр-адмиральский флаг "Ослябе" и получили возможность с предельной эффективностью продемонстрировать русским устрашающее действие нового метода стрельбы: эллипс огня накрывал не только "Ослябю".

Из кормовой 305-мм башни "Орла", оказавшейся под градом снарядов, было видно, как с первых японских залпов левый борт поворачивавшегося в кильватер "Орлу" "Осляби" вспыхнул разрывами попавших в него снарядов, и уже через 10 минут непрерывного огня этот броненосец-крейсер получил тяжелые повреждения. Но и в этот период боя "Орел" ничем не мог помочь своему кормовому мателоту. Его огонь по поднятому с началом боя на "Суворове" сигналу "1" (то есть бить по головному противника) был сосредоточен по флагманскому кораблю японской эскадры "Микаса".

Прошло несколько минут этой отчаянной, но бесполезной стрельбы со всей эскадры, прежде чем на "Орле" первыми решились нарушить приказ генерал-адъютанта. Оказалось, что во множестве падений снарядов, окруживших со всех сторон "Микасу", корректировка стрельбы нашими кораблями была совершенно невозможна: никто не мог отличить падения своих снарядов. Это была страшная катастрофа: то, что годилось для стрельбы одиночного корабля, было неприемлемо в условиях эскадренного боя. Этого плац-парадный "генерал-адъютант", показной стрельбой вызвавший когда-то восторг хитрого императора Вильгельма II и недалекого Николая II, предвидеть не мог.

Уже с третьего выстрела из своей, считавшейся пристрелочной, левой носовой башни ее командир лейтенант К. П. Славинский вынужден был отказаться от попыток провести пристрелку и начал стрелять по показаниям дальномеров. Но вскоре ушедший вперед "Микаса" оказался вне углов обстрела большинства орудий, и из боевой рубки приказали вести самостоятельный огонь по целям, доступным для орудий. Такой целью был избран броненосный крейсер "Ивате", который из-за продолжавшегося обхода японцами русской колонны оказался уже на траверзе "Орла".

Участвуя в расстреле "Осляби", он с самого начала боя не подвергался обстрелу, и державший на нем флаг контр-адмирал Симамура не мог, наверное, не нарадоваться дисциплине на русской эскадре, корабли которой даже из-за спины "Орла" старательно, но безуспешно вели огонь по далеко ушедшему вперед "Микасе". "Орел" нарушил эту идиллию, подтвердив еще раз, что в одиночном бою наши корабли вполне отвечали всем правилам артиллерийского искусства.

Третьим пристрелочным выстрелом (падения снарядов около шедшего на "тихой воде" "Ивате" были хорошо видны) противник был накрыт с расстояния 32 каб. Данные о прицеле и поправке целика немедленно передали по еще действовавшей системе ПУАО в плутонги групп левого борта. Эффект был поразительный. Несмотря на считавшееся по тогдашним понятиям большое расстояние, "Ивате", увлеченный безнаказанным расстрелом уже сильно подбитого "Осляби", был накрыт сразу несколькими снарядами с "Орла". На корабле, как стало потом известно, были подбиты боевая рубка, носовая башня, сильно разрушен ряд надстроек. Спасаясь (удачно попавший 305-мм бронебойный снаряд мог бы решить участь крейсера), "Ивате" круто ушел влево, увеличив расстояние до 70 каб. Это было около 14 час. 30 мин.

Выход в 14 час. 20 мин. из строя "Осляби" и одновременно с ним "Бородино" привел их относительно японцев почти в створ с "Орлом", и те не замедлили реализовать эту благоприятную для них ситуацию. В этот период боя, несмотря на поддержку "Бородино" (его кормовая 305-мм башня безостановочно посылала свои снаряды над ютом "Орла"), корабль понес значительные потери и получил ощутимые повреждения. И хотя броня нигде не была пробита, все же исключительная интенсивность обрушившегося на корабль града снарядов приводила к неуклонно множившимся разрушениям небронированных участков борта, палуб и надстроек.

Так нелепо (уже во второй половине боя) погиб пользовавшийся особенным уважением команды и офицеров лейтенант А. В. Гире. Он командовал правой группой артиллерии, управляя огнем правой носовой 152-мм башни. Счастливо избежав гибели от пожара и взрыва патронов своей башни (раскаленный осколок снаряда, влетев в открытую горловину в крыше для выбрасывания гильз, воспламенил кранцы), он отправил на перевязку уцелевших из прислуги и сам сделал оба выстрела из заряженных перед этим орудий. По вызову управлявшего кораблем старшего офицера Гире отправился в боевую рубку для замены раненого старшего артиллерийского офицера лейтенанта Ф. П. Шамшева. И в момент, когда он поднимался по шторм-трапу на мостик, под ним от разорвавшегося снаряда вспыхнул хранившийся поблизости пластырь. Сигнальщики подхватили лейтенанта, руками сбили пламя, но полученные ожоги не оставляли надежды выжить.

С пожарами, благодаря заранее принятым мерам, удавалось справляться, хотя и на "Орле" горевшие обломки иногда попадали даже в шахты элеваторов, а вода через разбитые люки и комингсы проникала в погреба боеприпасов. Башенные установки (особенно 305-мм орудий) проявили высокую живучесть, выдерживая по несколько прямых попаданий 305-мм снарядов, но явная затесненность 152-мм башен среди корпусных конструкций и обращавшееся в ловушку при близком взрыве хитроумное устройство мамеринцев (их кольцевые швеллеры сминались, зажимая один другого) приводили к заклиниванию, с которым справиться не удавалось. Так к концу боя полностью или частично (с большим ограничением угла поворота) оказались заклиненными две правых и одна левая башня. Много бед принесли широкие амбразуры башен. К концу боя могла стрелять только правая носовая, но и она из-за безнадежно выгоревшей при пожаре электротехники могла действовать только вручную и требовала нового состава прислуги. Из остальных левая носовая была безнадежно перекошена и искорежена последовательными попаданиями 4 или 5 снарядов. Левая кормовая не могла больше стрелять из-за осколка, засевшего в канале одного орудия, и опасно глубокой выбоины на стволе другого. У трех других было частично или намертво заклинено горизонтальное наведение. Из них первая средняя (командир артиллерийский кондуктор Панцырев) выдержала пожар воспламенившихся патронов из-за осколка, попавшего в амбразуру. В ней убило 3 человека, многие получили сильные ожоги.


pic_62.jpg

На одном из кораблей японского флота во время артиллерийских учений.


pic_63.jpg

Общая схема маневрирования в Цусимском бою.
Не совсем так. С Бородино спаслись, кроме Юлища, еще двое
 
Получается, система групповой стрельбы на большие (по тем временам) дистанции, у японов была самая передовая на то время.
А они сами ее разработали, или у кого-то слизали?
 
Получается, система групповой стрельбы на большие (по тем временам) дистанции, у японов была самая передовая на то время.
А они сами ее разработали, или у кого-то слизали?
трудно сказать,япы вообще-то башковитые ребята,так что возможно это их собственная наработка. :)
 
а как например бритты стреляли?
хотя, тут не только стрельба, а еще и система координации маневров.
Я помню статью профессора Крылова, который это анализировал. Среди факторов преимущества японцев он выделял:
Распределение лучших наводчиков всего флота по главным калибрам
Активное использование радиосвязью и активные помехи русской радиосвязи
Передача заранее большой части инициативы младшим флагманам
Однотипность главных японских кораблей
Использование шимозы и вообще фугасных, а не бронебойных снарядов
Преимущество эскадренного хода
 
Случайно по радио услышал передачу по "путешествию 2-й тихоокеанской эскадры", а именно сюжет под названием "гульский инцидент", когда наши в Северном море немного постреляли друг по другу (залепили в Аврору и ещё куда-то) и по окружающим рыболовецким судам. Шухер был большой, вплоть до того, что английский флот блокировал часть эскадры в испанском порту и созыва судебной комиссии по Гааге, с разбирательствами и компенсацией пострадавшим. Но среди всего этого, "рыболовы" заявили, что всю ночь на месте перестрелки оставался неизвестный миноносец(считали. что русский), который не оказал терпящим бедствия никакой помощи и поутру слинял. Но, Рождественский утверждал, что свои миноносцы он ещё накануне отправил во Францию, а "Камчатка" вела бой с какими-то неопознанными миноносцами, нападающими со всех сторон...Наши считали, что это могли быть японские корабли. Вопросик. А позволяла автономность/мореходность тогдашних "японцев" ходить так далеко?...или это могли быть провоцирующие "бритты?
 
Случайно по радио услышал передачу по "путешествию 2-й тихоокеанской эскадры", а именно сюжет под названием "гульский инцидент", когда наши в Северном море немного постреляли друг по другу (залепили в Аврору и ещё куда-то) и по окружающим рыболовецким судам. Шухер был большой, вплоть до того, что английский флот блокировал часть эскадры в испанском порту и созыва судебной комиссии по Гааге, с разбирательствами и компенсацией пострадавшим. Но среди всего этого, "рыболовы" заявили, что всю ночь на месте перестрелки оставался неизвестный миноносец(считали. что русский), который не оказал терпящим бедствия никакой помощи и поутру слинял. Но, Рождественский утверждал, что свои миноносцы он ещё накануне отправил во Францию, а "Камчатка" вела бой с какими-то неопознанными миноносцами, нападающими со всех сторон...Наши считали, что это могли быть японские корабли. Вопросик. А позволяла автономность/мореходность тогдашних "японцев" ходить так далеко?...или это могли быть провоцирующие "бритты?

Да перебздели же, все на нервах, война, слухи, потом кто-то пальнул со страху - и понеслось.
Миноносцы без снабжения вряд ли бы дошли своим ходом, дальности не хватит. На обратный путь, тем более. Скрыть такой поход тоже нереально.

Даже сама океанская эскадра, и то, дважды догружалась углём в пути. Куда уж миноносцу автономно, через три океана и обраатно.
 
Да перебздели же, все на нервах, война, слухи, потом кто-то пальнул со страху - и понеслось.
Миноносцы без снабжения вряд ли бы дошли своим ходом, дальности не хватит. На обратный путь, тем более. Скрыть такой поход тоже нереально.

Даже сама океанская эскадра, и то, дважды догружалась углём в пути. Куда уж миноносцу автономно, через три океана и обраатно.
С кем тогда "Камчатка" стрелялась? и кто всю ночь проторчал на виду у рыболовов... Рождественский на "разбирательстве" доказал, что русские миноносцы к этому времени были уже на полпути к франкам..да ещё там были какие-то хитрые радиоигры... с использованием устаревших позывных..
или все же "бриты" тормозили эскадру, что бы японцам дать побольше времени и возможностей на Тихом?
 
С кем тогда "Камчатка" стрелялась? и кто всю ночь проторчал на виду у рыболовов... Рождественский на "разбирательстве" доказал, что русские миноносцы к этому времени были уже на полпути к франкам..да ещё там были какие-то хитрые радиоигры... с использованием устаревших позывных..
или все же "бриты" тормозили эскадру, что бы японцам дать побольше времени и возможностей на Тихом?

да ну, рискованно бритам лезть напрямую - а если бы их потопили или пленили, мало ли
а это уже казус белии
скорее наши сами себя, еще когда это не было мейнстримом
 
да ну, рискованно бритам лезть напрямую - а если бы их потопили или пленили, мало ли
а это уже казус белии
скорее наши сами себя, еще когда это не было мейнстримом
Не... то, что "сами себя" на "Доггер банке", тут все понятно...там и повреждения и показания участников говорят, что все сами..А вот, инцидент с "Камчаткой", который произошел в отрыве от конвоя на несколько часов ранее, и этот неопознанный миноносец, бездействие которого в течение ночи дало повод английским товарищам поднять такую бучу о "неоказании помощи"... вот это и любопытно..
 
Марафет наводят на нашу красавицу. Поговаривают, что задумали поставить на нее дизель и имитатор дымов, чтоб показуху устроить, типа сама идёт да еще и дым из труб!!!
Вот это было бы крууууть.

 
С кем тогда "Камчатка" стрелялась? и кто всю ночь проторчал на виду у рыболовов... Рождественский на "разбирательстве" доказал, что русские миноносцы к этому времени были уже на полпути к франкам..да ещё там были какие-то хитрые радиоигры... с использованием устаревших позывных..
или все же "бриты" тормозили эскадру, что бы японцам дать побольше времени и возможностей на Тихом?
Камчатка выпустила 300 снарядов. В нее не попало ни одного. Вывод один. В нее не стрелял никто, т.е. никакого миноносца не было, что в итоге на комиссии признала и русская сторона
 
Камчатка выпустила 300 снарядов. В нее не попало ни одного. Вывод один. В нее не стрелял никто, т.е. никакого миноносца не было, что в итоге на комиссии признала и русская сторона
Тогда остается один непонятный момент, что за миноносец видели английские моряки, в ночь инцидента, после того, как российская эскадра ушла. Англичане, во время разбирательства "замылили" эту тему, но сразу после "инцидента", газеты интенсивно писали. о нехороших русских, которые всю ночь пролежали в дрейфе и не сделали попутки помочь рыбакам. При этом, Рождественский доказал отсутствие своих миноносцев в районе происшествия.
 
Марафет наводят на нашу красавицу. Поговаривают, что задумали поставить на нее дизель и имитатор дымов, чтоб показуху устроить, типа сама идёт да еще и дым из труб!!!
Вот это было бы крууууть.

Да ну. Круть была бы, если бы машину восстановили. А так сплошная бутафория.
 
Назад
Сверху Снизу