В 1953 году Яркони прошел офицерские курсы. Однажды ночью, на учениях, у него, пулеметчика, в ходе одного из штурмов, на холме потерялась деталь пулемета. Была ночь, и он не искал эту деталь. Утром, когда взвод вышел на тренировку перед тем же холмом, он попросил у командира разрешения подняться на него и принести деталь.
«А как ты найдешь небольшую деталь на таком большом холме?», — удивился командир
. «Я иду», — ответил Яркони и позже рассказал мне:
«Командир остановил урок, и все смотрели, что я делаю. Потом они назвали это методологическим уроком. Я поднялся на холм, нашел деталь и вернулся.»
«Тебе просто нужно ориентироваться днем и ночью там, где ты находишься. Кажется, я родился с этим. У меня есть талант ориентироваться днем и ночью, но я не могу точно объяснить, как у меня это получается».
- Мне сказали, что у следопытов есть особое зрение. Это правда?
«Нет. Следопыт должен быть обладателем большой физической подготовки и выносливости. Если он выполнил эти предварительные условия, он должен обладать способностью различать детали и аналитическим умом, чтобы понимать значение деталей и синтезировать их в общую реальность, но следует отбросить романтику. Это не IQ, но практический, «полевой интеллект». Вы должны увидеть, например, сдвинули ли бочку или камень. Однажды я ехал с Хаимке Левковым, который был командиром «отряда 300» в Негеве, по дороге, по которой я никогда раньше не ездил. Луны не было. Что-то блеснуло на дороге. Я заметил. Через километр мы припарковались. Любимый всеми водитель Шейкер сказал, что потерял зажигалку. Я сказал Левкову: «Дайте мне машину, я знаю, где зажигалка». Я вернулся и нашел зажигалку. Когда следопыт что-то обнаруживает, ему нужно знать, как петляет дорога через 30 километров, где на пути пещеры, где террористы могут найти убежище, где есть вода.»
- Как вы узнаете, где в пустыне вода?
«Я иду по пустыне и вижу, как зайцы направляются в определенное место. Отсюда я знаю, где есть вода. Я вижу небольшой канал, похожий на борозду, я знаю, что канал предназначен для накопления воды. Я также чувствую запах воды, используемой верблюдами, козами, овцами и коровами. Их помет в воде оставляет запах. На много миль. Особенно ночью. Безводный помет не оставляет запаха. Во время арабского восстания 1939 года банды обвинили меня в помощи евреям и измене. Они связали меня, а также двоих моих друзей и бросили в яму. Я должен был предстать перед старым судьей, который обычно приговаривал обвиняемых к смертной казни. Я встал на плечи своих друзей, выбрался из ямы и помог им выбраться. Мы пошли в лагерь нашего племени у подножия Гиват hа-морэ. По дороге мы умирали от жажды. Мы зашли в вади. Я сказал, что в этом вади есть вода. Мы пошли в вади и нашли воду, потому что я почувствовал запах воды, который шел с холодным воздухом».
- Я тоже смогу почувствовать запах воды?
«Вы также чувствуете запах, но не замечаете этого. Чтобы осознавать это, вам нужно привыкнуть к этому. Вы должны жить среди коз и воды. Я могу различить виды дыма, я могу понять, смотрит ли лошадь на животное или на человека, я могу узнать, на кого собака лает по ночам. У нее один лай на человека, а другой на животное. Короткий лай собаки — это признак того, что она лает на что-то находящееся совсем близко. Если есть перерывы, значит, он лает на удаленный объект. Возьмите кибуцника, который в детстве жил среди пастбищ, и вы обнаружите некоторые из этих качеств. Такими навыками обладал Арье Теппер-Амит, старший патрульный «Пальмаха», который в детстве пас овец в кибуце Ягур. Быть профессионалом в этой области требует большой ответственности, потому что от ваших решений зависит жизнь многих людей.»
- Как вам удавалось ловить террористов и сотрудников египетских спецслужб?
«Есть разница между дневной и ночной погоней. В дневной погоне вы должны «срезать», сокращать погоню так, чтобы объект проходил до границы 100 километров, и мы достигали ее через 25 километров. Ночью на их тропах устраиваем засады, чтобы преградить им путь. Засаду нужно размещать очень тихо, а возле границы нужно создавать шум, чтобы они думали, что граница заблокирована. Тогда объект ищет место, где можно спрятаться на ночь. Утром вы приходите и берете его. Во время Войны Судного дня «Голани» с грохотом поднялись на Хермон, и это было предупреждением сирийцам подождать, пока солдаты «Голани» вырубятся и тогда нанести удар. Следопыт должен ходить по полю так, чтобы никто не почувствовал, что кто-то ходит».
Резня на нефтеперерабатывающих заводах
После того, как Яркони и его друзья сбежали из ямы, племя, опасаясь мести, ушло со своими стадами в район мошава Шимрон, недалеко от Наhалаль. Моше Даян, в то время молодой командир в «Хагане», выделил им пастбище и поручил еврейским охранникам обеспечивать их безопасность, а также обеспечил бедуинов едой и водой. Племя пробыло около мошава две недели, затем помирилось с бандой и вернулось на прежнюю стоянку.
«После того, как мы сбежали из ямы, евреи сказали нам обратиться за помощью к англичанам, чтобы выяснить, где банда прятала нас», — сказал Амос.
«Я выполнил просьбу, и наш дружба с евреями укрепилась».
Когда в декабре 1947 года началась Война за независимость, Амос работал курьером на нефтеперерабатывающих заводах в Хайфе. После того, как члены ЭЦЕЛ бросили бомбу у входа на нефтеперерабатывающий завод и убили шестерых арабских рабочих, Амос подбежал к директору и посоветовал ему немедленно эвакуировать всех евреев с завода, потому что арабы планируют месть. Он сказал
: «В тот день, когда я увидел, как арабы убивают евреев, в моей голове зажегся красный свет. Я решил помочь евреям». Офицер разведки Одед Янай рекомендовал его, и он занимал важные должности в спецслужбах. 17 декабря 1948 года он был зачислен в армейский «отряд 300» состоявший из нацменьшинств. Прослужив какое-то время рядовым, он прошел курс командиров отделений, преподавал на курсах командиров отделений нацменьшинств и в то время был единственным бедуином командиром отделения в ЦАХАЛ. Когда в отряде между бедуинами и друзами вспыхнули конфликты, вплоть до применения оружия, он ушел в отставку и вернулся в свое племя. Через пять дней его попросили вернуться на службу, и он снял форму только через 18 лет — в звании подполковника.
В «Отряде 300» Амос был патрульным сержантом и командовал поиском заблудившихся в пустыне путешественников и изгнанием бедуинов, проникших в Негев с Синая. Затем он командовал отрядом наездников на верблюдах, охранявшим дороги Негева. В 1953 году прошел офицерские курсы. Он рассказывал:
«Курс был трудным для меня только из-за иврита и теоретических тем, которые я не знал. Но когда меня вывели в поле, я был волком». По окончании курса он вернулся в «отряд 300» и получил командование ротой. В 1955 году, когда его рота была дислоцирована напротив Хан-Юниса, ему было приказано явиться вместе с отделением в штаб Центрального округа к офицеру-оперативнику Шмуэлю Глинке, который присоединил к ним группу десантников, чтобы определить местонахождение отряда египетской разведки в болотах Хмама.
Так появился «отряд 424» — «саерет Шакед». Первым командиром был Цвика Офер, погибший во время преследования террористов в долине реки Иордан после Шестидневной войны. Амос был назначен его заместителем. Потом отрядом командовали Давид Бен-Хур, Шауль Яиш и Дов Калаи (Стерлиц), а Амос был заместителем каждого. В апреле 1961 года командующий Южным округом Авраам Яффе назначил его командиром «Шакед». И когда он был заместителем и, конечно же после того, как его назначили командиром, Амос лично руководил всеми операциями и вместе со своими подчиненными, в постоянном диалоге, без какого-либо чинопочитания, развивал доктрину тактической разведки и контрразведки в ЦАХАЛ. За время службы он неоднократно получал награды от командующего округом.
В 1985 году он был награжден «премией Игала Алона»
«за свой новаторство, за особый и изобретательный вклад в войну с террором, а также за его работу по развитию инфраструктуры бедуинов в Негеве и переходу бедуинов к жизни в постоянных поселениях».
Идея «профилактики»
В 1953 году Арик Шарон основал «подразделение 101» и внедрил в ЦАХАЛ идею «подавления» для любой будущей войны. Эта идея господствовала в ЦАХАЛ до провала запланированного «подавления» в войне Судного дня 8 октября 1973 года. Той ночью министр обороны Моше Даян сказал разбитым командирам южного фронта, включая Шарона:
«Теперь цель ЦАХАЛа не в том, чтобы полностью победить врага, а в достижении прекращения огня».
В 1955 году ЦАХАЛ учредил спецназ «саерет Шакед», который насаждал идею «профилактики», и своей деятельностью под командованием Амоса Яркони после операции Кадеш в течении 11 лет предотвращал войну между Израилем и Египтом. Отцом идеи «профилактики» был бедуинский офицер Абд аль-Маджид Хадер аль-Мазариб, и он заимствовал ее из бедуинских боевых традиций, берущих начало в Хиджазе. В гостевой палатке («Мадафа») в деревне аль-Мазариб, недалеко от Наhалаль, мальчик Абд аль-Маджид был пассивными слушателем мужских бесед на все темы в мире. Так он усвоил идею «профилактики», не имея возможности анализировать ее на понятийном языке, и с ее помощью он командовал «саерет Шакед».
Яркони на встрече с бедуинскими шейхами.
Основная идея «профилактики» заключалась в том, что, если процесс перерастания в войну в начале можно было нейтрализовать и лишить его насильственного потенциала, войны можно было бы предотвратить или, по крайней мере, отложить. В настоящее время предотвращение войн является центральным стремлением международного сообщества и теории управления кризисами. Яркони внедрил эту концепцию в Армию обороны Израиля 64 года назад, когда в ней происходила «революция 101», весь смысл которой — наступательная инициатива. Осуществлением «революции 101» стало усиление ответных действий по военным и гражданским целям в арабских странах. Министр обороны Давид Бен-Гурион и начальник генштаба Моше Даян были разочарованы «голубиной»/левой дипломатией премьер-министра и министра иностранных дел Моше Шарета и послали четкий сигнал ЦАХАЛу: следует побеждать врага на поле боя и уничтожить его армию в любом военном противостоянии. Национальными героями в то время стали Арик Шарон и Меир Хар-Цион, которые передали «культуру 101» десантным батальонам, а от них — всему ЦАХАЛу.
Бен-Гурион и Даян не стремились предотвратить второй раунд войны с арабскими странами. Скорее они стремились к тому, чего не избежать. По их мнению, они были достаточно сильны, чтобы нанести сильный и болезненный удар по египетской армии, который должен был бы удержать южного врага от развязывания войны против Израиля, когда условия будут благоприятными. С этой целью в 1955 году была начата операция «Омер». На идею о том, что саботаж и военные столкновения можно предотвратить с помощью тактических превентивных действий вблизи границы, задержав террористов до того, как они осуществят свой замысел, тогда не было покупателя. Идеи бедуина Амоса Яркони совершенно не подходили премьер-министру, министру обороны и начальнику генштаба.
«Саерет Шакед»
Доктрина «военной профилактики» — это жизненное предприятие Яркони, который действовал в тени «бульдозера» военной инициативы — Арика Шарона. В то время как Шарон несся впереди, не останавливаясь на красный свет и растаптывал любого, кто попадался ему на пути, Яркони действовал терпеливо и настойчиво. Операцию «Кадеш» он не мог предотвратить, но с 1957 года именно «Шакед» Яркони способствовал тому, что следующий раунд войны между Израилем и арабскими государствами случился только через 11 лет. Это период, когда неизвестные публике Яркони и рейнджеры «Шакед» контролировали безопасность Израиля, при этом руководители оборонного ведомства не знали и не понимали этого, и они не принимали сознательно и официально доктрину «профилактики». Амос и его люди позволили военно-воздушным силам развить свою огромную мощь, которая позволила победить все арабские армии в первые часы Шестидневной войны. Они позволили Государству Израиль сформировать критическую социальную и экономическую массу, которая была необходима для его дальнейшего развития, и дали Израилю жизненно важную передышку между раундами войн.
Несмотря ни на что, идея Яркони не была понятна до окончания Первой ливанской войны, и она по-прежнему является ключевым звеном концепции безопасности Израиля. Но с тех пор и враг сильно изменился. Успех «Шакед» во времена Амоса Яркони был обусловлен нашим очень высоким профессионализмом и военной примитивностью противника. Первая ливанская война, то, как ЦАХАЛ бежал из Ливана в 2000 году и Вторая ливанская война показали, что в ЦАХАЛе не развили профессионализм в части «профилактики», в то время как организации «Хизбалла» и ХАМАС развили профессионализм атакующий. Таким образом, идея человека-практика Амоса Яркони застряла в идеологической и теоретической области и не получила развития в оперативной области, соответствующей сегодняшнему дню.
«Маарив», 21.09.2019
(перевод и примечания — команда сайта «Дагеш»)