• Zero tolerance mode in effect!

Вещмешок

Полярник

Администратор
Команда форума
בס"ד

Нашим детям посвящается.....

"Надо начать с мелочей. Именно о них обычно забываешь, а потом больше всего жалеешь"- мысленно сам себе сказал он, положив на кровать рюкзак песочного цвета, которым он всегда пользовался, собираясь в милуим. Он напоминал ему солдатский вещмешок – сантимент, навеяный советскими фильмами о Войне.

Расправив горловину рюкзака, он приготовился укладывать в него вещи. Но первым делом он положил не в сам рюкзак, а во внешний его карман старую зубную щетку, маленькую отвертку-тестер, фланелевую ветошь и шахматную фигурку с магнитом из карманного набора. Последнее было его собственной "находкой" – магнит был необходим для поиска металлического штырька, который фиксирует боек в затворе автомата М-16 и имеет обыкновение теряться при разборке и чистке оружия. На здешнем армейском слэнге он называется "штырь-шабат", так как утерявший его в наказание остается в выходную Субботу на базе. Весь этот набор для чистки личного оружия был его первым солдатским опытом, приобретенным в Израиле. Солдатом (э-э-э...механиком) он был и в Советской Армии, но бойцом стал именно здесь, в ЦАХАЛе. И не смотря на то, что в Союзе за потерю детали от автомата не увольнительной бы лишили, а суток трое "губы" влепили бы, по настоящему бережное, уважительное отношение к оружию появилось у него здесь. Еще бы - страна фактически на военном положении, хоть и говорят исключительно о мирных инициативах...

"Ладно, - мысленно вздохнул он, - лирическое отступление закончено..." Носки. Надо положить пар пять, или шесть. Ноги надо беречь. Он навсегда запомнил свою первую боевую операцию: пятьдесят шесть часов непрерывного преследования двух бандитов, перешедших египетскую границу (все думали – со взрывчаткой, оказалось – с наркотой). "А если бы в портянках, как в той армии?" – с тоскливым ужасом подумал он. Но, с другой стороны, то, что там, в портянках, он делал с трудом, сжав зубы – здесь, в носочках, давалось ему играючи. "К черту воспоминания! К черту Советскую Армию!" Закалился, стал неприхотливым – это полезно. Но нервишки-то - с тех самых пор пошаливают... И появившаяся в двадцать два года первая седина ... Пусть сейчас и там солдатам выдают носки, душа у них все равно – в портянках.."Стоп! Проехали."

Майки. Их нужно побольше, минимум – четыре: одна на себе, вторая на смену, третья в стирке, четвертая сушится. Это уже опыт последней операции, "Хомат-Маген". На всех тогда надели бронежилеты. Причем, для каждого задания они были разные: в керамических, во весь торс, килограмм шестнадцать веса, в них обыскивали подозрительные атомобили; на патрулирование выезжали в "облегченных" – килограмм по двенадцать; на задержание выходили в восьмикилограммовых, защищавших только грудь. Ну, а добавь к этому шесть полных магазинов к М-16, да две гранаты, две фляги с водой, и еще рацию – в любом случае минимум четырнадцать килограммов на плечах. Не считая автомата и каски. Попотели... А затем этот пот, выпаренный израильским солнцем в соль, да вперемежку с вездесущей пылью... "Так, не забыть – жидкое мыло и шампунь!"

Он не смог удержаться от смеха, вспомнив про шампунь в этом контексте. Во время "Хомат-Маген" их палатка благоухала, как парфюмерная выставка. За пятнадцать лет службы в милуиме он не помнил такого – явились все: и бармен из герцлийской "Марины", и тель-авивский студент юрфака, и сын йордим из Германии, и холящий себя музыкант из какой-то авангардной рок-группы... И каждый – со своими фирменными дезодорантами, джелями, даже кремами. Он еще иронично подсмеивался над ними, когда опытный командир роты, готовясь выйти с ними на задание, заставлял их перед этим принять душ с казеным мылом, чтоб ликвидировать демаскирующие на десять метров ароматы. "Стоп. Не забыть еще четыре майки – с длинным рукавом – на ночь, если пошлют залечь в засаду." Да-а-а... В "Хомат-Маген" он, пейсатый "поселенец" из Иудеи, чувствовал себя уверенно, идя с любым из них в разведку, в засаду. И все они пили за его здоровье, обмывая его почетный знак "Отличившемуся в операции". Еще на пол-года им хватило того ощущения братства – перезванивались, переписывались, звали друг друга в гости. "На войне – как на войне!" Но ведь снова отступили, снова вернулись к политике, к переговорам, к поиску друзей среди врагов. И он снова стал для них просто "поселенцем". Сегодня он не пошел бы с ними в разведку... А они – с ним?..

Он задумался, отстранился от рюкзака, нервно прикурил сигарету. Грустные мысли не оставляли его. "Это ж надо - ЦАХАЛ натравить на евреев!..".– он машинально продолжал наполнять рюкзак вещами: белье, спортивные кроссовки, трико, шлепанцы для душа, полотенца... "От такой грязи, пожалуй, не отмоешься... Это ж не в Союзе, от старшины увиливать, это ж – свое, родное..." Там, в чужой и чуждой армии, он научился уклоняться от службы виртуозно, с творческим изыском, доводя до бешенства и старшину, и сержанта, вызывая восхищение одногодков и ревность "стариков". Был бит за это, и не случайно – мусульманином-азербайджанцем. Но отомстил ему, "вырубив" его ударом кирзового сапога, стоя на верхнем ярусе кроватей. Молодцы друзья-литовцы, не подкачали: заявили командиру, что "сержант Курбанов инициировал стычку на национально-религиозной почве". Отделался тремя сутками "губы", Курбанова перевели в другую часть – и "шалом- ле-ам-исроэль!" Но здесь, что делать здесь? Морду можно набить любому, и здесь тоже. Но как после этого жить? "Нет, надо молить Б-га, чтобы вправил евреям мозги".

Он положил в рюкзак нейлоновую сумку, в которой уместились талит, тфиллин, сидур, Хумаш и подсвечник для субботних свечей. "Сколько сегодня дают солдатам-"отказникам"? Месяц тюрьмы? А служить сколько – три года? Я в свое время призвался в начале мая, а демобилизовался, через два года, в конце июля – отплатил старшина, продлил "удовольствие" на три месяца. В тюряге было бы не слаще... Чтож, и он месяцок отсидит, по отцовским стопам. Не сломается."

Он затянул тесемки на горловине рюкзака. Все. Вещмешок собран. Завтра он едет провожать первого из своих сыновей на призывной пункт.

2005
 
Назад
Сверху Снизу