"Все, что стреляет, должно стрелять и по воздушным целям". Эта философия легла в основу идеологии создания главного артиллерийского оружия крейсера — АУ AK-130.
Синдром Второй Мировой войны, когда основным недостатком среднекалиберной артиллерии (и даже крупнокалиберной) признали её неуинверсалыюсть, сопровождал разработку всех наших новых АУ. Весьма поверхностный отечественный анализ опыта войны назойливо диктовал: недостаточная ПВО — это слабая зенитная артиллерия, малая скорострельность, мало стволов, мало боезапаса. При этом совершенно игнорировалось то обстоятельство, что НИКАКАЯ скорострельность, никакое количество стволов и их калибров от самолетов не спасают. Можно лишь продлить агонию (на «Yamato» или «Musasi» стояло больше сотни малокалиберных зенитных АУ), но если авиация захочет утопить, будьте уверены — утопит. Вопрос только во времени и в наряде выделяемых сил.
Однако наши послевоенные пушки (здесь имеются ввиду только среднекалиберные) упорно заставляли стрелять в первую очередь "в воздух". Но и в решении этой задачи мы оставались верными себе: основным путем являлся самый простой — экстенсивный: больше выстрелов в минуту (снарядов за борт) — и все будет "O'key". Указанное было причиной того, что одноорудийную "стотридцадку" А-217 в серию не пустили ("мала" скорострельность). По этой же причине флотские артиллеристы УРАВ ВМФ (Управления ракетно-артиллерийского вооружения) и его специализированных НИИ "насмерть" стояли против попыток "протащить" на корабли ставшие уже давно чисто армейскими 152-мм ("Бомбарда") и 203-мм ("Пион-M") калибры, эти пушки "не хотели" бороться с воздушными целями. Как прямое следствие увеличения скорострельности появилось требование максимальной автоматизации, а следовательно — увеличения весов и габаритов.
Это влекло за собой, повторимся, увеличение водоизмещения "носителя", сокращение серийности и распространимости, а, в конечном итоге — падение общего артиллерийского потенциала флотов. Вот последнее обстоятельство чиновников УРАВ никак не беспокоило: за количество построенных кораблей с их чудо-оружием они не отвечали. Но при всем этом (поразительно) они не отвечали и за количество производимых собственных (т.е. подведомственных) "изделий". А реальность была такова, что заводы, работавшие на армию с ее более простыми, но многотысячными заказами, неохотно связывались с производством сложных штучных флотских систем. Традиционно же обеспечивавшие флот артвооружением предприятия ("Арсенал". "Большевик") революций в накатанной десятилетиями системе ценностей не любили. Здесь играл свою роль и пресловутый человеческий фактор. Офицеры УРАВ и НИМ работали с "оборонкой" в обнимку, лоббируя ее интересы, поскольку после увольнения в запае при покладистом и послушном поведении можно было рассчитывать на хорошее место на "гражданке".
Вернемся к АК-130. Идеология, положенная в основу ее создания, понятна. Однако путь технического решения мог бы быть другим: повышение эффективности. в т.ч. точности стрельбы, главным образом за счет совершенствования СУО. В этом случае орудие можно было сделать более "ленивым", т.е. с меньшей скорострельностью, упростить систему подачи, не "накручивать сверхавтоматизации", и в конечном счёте получить более лёгкую, более надёжную и живучую (по стоволам) установку. По такому направлению развивались зарубежные среднекалиберные системы. Вот результат: американская 127-мм АУ Мк. 45 (20 выстр./мин.) весила почти в пять раз меньше нашей АК-130 (86 выстр./мин.) - 22 т. против 102т. Зато СУО Мк. 86 (американская) и "Лев-218" (МР-184) - небо и земля.
В угоду увеличения скорострельности, конструкторы КБ "Арсенал"(головной разработчик) под руководством Е.И.Малишевского приняли двухорудийную схему установки на общем станке, чего за рубежом уже дано (кроме китайцев) давно не делали. Дело в том что при парном размещении орудий даже в общей, т.е. жёсткой люльке, при поочерёдной стрельбе стволами на каджом из них при отдаче возникает поворотное усилие (момент сил относительно оси вращения АУ), что отрицательно сказывается несмотря на сверхнадёжные стопора, на точности стрельбы: установка как бы стремится "погулять" влево-вправо. Эта особенность в русском флоте была известна давно. Ещё в конце прошлого [ХХ-го - прим. ВМК] века заметили что, например, броненосец "Генерал-адмирал Апраксин" всегда лучше стрелял кормовой (одноорудийной) башней, чем носовой (двухорудийной), несмотря на замены расчётов башни и подачи. В советстком ВМФ это "открытие" сделали через 90 лет заново.
Ещё раз хочется подчеркнуть что изучение истории, т.е. беспристрастный анализ неудач и "утилизация" успехов - это не ностальгическое хобби "замшелых пенсионеров", а, если хотите, реальные деньги, сэкономленное сремя и трудозатраты (коль скоро сегодня мы других ценностей не признаём). Сюда же надо добавить и сбережённые жизни.
Погоня за высокой скорострельностью имела и ещё однё неблагоприятную сторону. Для обеспечения живучести стволов и надёжности автоматики пришлось уменьшить мощность унитаного патрона, т.е. уменьшить начальную скорость снаряда. Последнее в сочетании с более коротким стволом снизило баллистические качества орудий. В результате по этим показателям АК-130 выглядела хуже своей созданной за 30 лет до неё двухорудийной 130-мм предшественницы СМ-2-1: начальная скорость снаряда 850 и 950 м/с; дальность стрельбы 27,7 км и немногим более 20 км. соответственно. Тем не менее по огневой мощи АК-130 не имела себе равных в мире, и в целом её появление на вооружении нашего флота после 30-летнего перерыва было событием неординарным.
Если же оценивать артвооружение привычным критерием - весом выстреливаемого в минуту металла, то наш "двухпушечный" РКР даже превосходил "восьмипушечный" лёгкий крейсер типа "модернизированный Dido" (Великоьритания) времён 2-й Мировой войны, в том числе и по дальности стрельбы.